— Так...тише, господа, тише...— послышался голос Румма, но гомон не стихал. Тогда Румм набрал в легкие побольше воздуха, и рявкнул:
— ТИШИНА!
В классе сразу стало тихо. Никто и не знал, что Румм, с его обычно негромким голосом, способен издавать столь оглушительные звуки. Профессор одернул жилет, и кивнул:
— Вот так-то лучше. Друзья, сегодня вам предстоит не совсем обычный урок. Как вы знаете, и надеюсь, не забыли, — в голосе профессора словно скользнул электрический разряд, и все студенты судорожно стали припоминать, что за тему они сейчас проходят, — ...что мы сейчас изучаем перевертышей – вампиров, с невероятными способностями, данными только очень редким животным. Сегодня у нас будет особый гость...— по классу побежали шепотки, — Я попросил его посетить наш урок, и он великодушно согласился. Также, так как вы никогда не видели «перевертышей», он может продемонстрировать вам свои редкие способности, но это по желанию, потому что это довольно сложный дар, и требует должной подготовки, — гул снова стал усиливаться. Румм постучал указкой по доске, — Тихо, тихо! Сейчас я вас прошу рассесться по своим местам, и вести себя спокойно, потому что наш гость с минуты на минуту будет здесь.
Студенты, возбужденно перешептываясь, разместились за партами.
— Ты слышала?! – обрадованная Кира так резко повернулась к Ане, что ее пшеничные кудри запрыгали, словно пружинки, — Особый гость! Интересно, кто это? К тому же еще и перевертыш! Как же он выглядит? И какие у него способности? А вдруг он покрыт чешуей, или шерстью...
— Кира! – поморщилась Лолита, — Он выглядит также, как и все вампиры. Ты бы даже и не догадалась, что он – перевертыш.
— Уж и помечтать нельзя, – проворчала подруга, зевая. День был пасмурным, навевая и на без того угнетенных учеников тоску и сон.
— Мечтать о ком? О полуящерице-полузвере? – хихикнула Аня. Кира хмыкнула:
— Нет. Интересно, он красивый?
— Кира! А как же Милан? – вяло ужаснулась Ровенская. На что вампирша ответила:
— Значит ему можно заигрывать с Лианной, а мне нельзя с каким-нибудь симпатичным красавчиком? Ничего, может у него совесть проснется.
— Да ладно тебе, — протянула Аня, — Милан любит тебя, и это видно. Просто у него хроническая вредность. Похоже он так и застрял в юности, несмотря на прожитые пятьдесят с лишним лет, — примирительно улыбнулась Лолита. Кира вздохнула:
— Ничему жизнь дурака не учит.
— Так, господа, внимание! – вдруг сказал Румм, — Позвольте представить: Оливер Остин, мой старинный друг, и наш гость сегодня.
Дверь в углу класса открылась, и все взгляды устремились туда. В помещение вошел человек, нарушая тишину звуком шагов и у Ани невольно вырвалось:
— Так ты жив!
====== Оливер Остин ======
Аня смотрела во все глаза, и все равно не могла поверить. Он жив, и не стал жертвой того глупого жестокого состязания!
«Жив! Жив!» — пело у нее в душе. Как же хорошо — теперь она не будет чувствовать себя убийцей.
— Госпожа Ровенская, что случилось? – непонимающе глядя на нее, спросил Румм. Аня посмотрела на преподавателя. И снова перевела взгляд на гостя, но тот, к ее огромному разочарованию, точь-в-точь повторял выражение лица профессора: вопросительное и удивленное.
— Простите, мисс, — сказал Оливер Остин голосом, услышав звучание которого, Аня тут же окончательно утвердилась, что она права, — Но кажется вы меня приняли за кого-то другого, — он вежливо улыбнулся, глядя на совершенно сбитую с толку Аню.
— Разве ты разговариваешь? – спросила она, чувствуя себя в высшей степени глупо. Она слышала за своей спиной смешки, и удивленное перешептывание.
— Лолита, ты чего? – прошипела Кира, легонько дернув Аню за юбку.
Лицо гостя сначала слегка вытянулось, а после легкая улыбка тронула губы.
— Ну вроде как моя физиология это позволяет, — сказал он, и Ровенская поняла, какое у него уже сложилось о ней мнение: Дурочка. Слабоумная идиотка. Но это точно был он! Ошибки быть не может!
«Но...разве он меня забыл?» — растерянно, даже слегка обиженно подумала она. «У них такая короткая память?». Тогда она решилась задать свой последний вопрос:
— Где твои крылья?
Тут Румм хлопнул в ладоши:
— Я понял! Дорогой друг, нет ничего удивительного в том, что госпожа Ровенская, так странно на ваш взгляд себя повела, – с улыбкой сказал он, обращаясь к Оливеру. Тот вопросительно поднял брови.
— Понимаете ли...— Румм на секунду замялся, — По странному стечению обстоятельств, вы – точная копия птицы сирин, с которой госпожа Лолита сражалась на прошедшем парижском съезде. К сожалению, птица погибла, чем и объясняется ее удивление при виде вас.
Выражение лица гостя сменилось на понимающее.
— Ах вот как...в таком случае это вполне естесственно. Прошу вас не волноваться, госпожа... Ровенская? – уточнил он.
— Да, – кивнула Лолита, чувствуя себя обманутой.
— Я не птица сирин, по крайней мере не настоящая...— Оливер улыбнулся, — Но мне очень приятно, что вы так неравнодушны к жизни других.
Аня села, опустив взгляд вниз, и ругая себя за глупую наивность. Ведь она же сама видела мертвое тело со сломанными окровавленными крыльями, перекошенное мукой лицо с приоткрытым ртом, застывшим в предсмертной песне. Он явно был мертв, но так сложно было поверить...
Аня зажмурилась, мечтая провалиться сквозь землю от стыда.
«Дура! Наивная глупая дура!» — ругала она себя, сжав кулаки под партой. Кира незаметно, ободряюще толкнула ее локтем в бок, но почему-то легче Ане от этого не стало. Тем временем, Румм продолжил:
— Итак, у нас сегодня открытый урок. Наверное, как вы уже поняли, Оливер обладает способностями сирин – одной из самых интересных и полезных. Вы можете задать мистеру Остину вопросы, по интересующей нас теме.
Остин кивнул:
— Буду рад на них ответить.
Сколько времени длились бесконечные вопросы, Аня не знала. Но Оливер Остин, казалось, нисколько не уставал на них отвечать.
— А он приятный, к тому же, просто прекрасен, — смущенно розовея, шепнула Кира Ане на ухо. На что Ровенская едва подавила желание состроить гримасу. Нет, злилась она не на Оливера Остина, невольно сыгравшего с ней такую злую шутку, а на себя и свою беспросветную глупость. Тут Анна вздрогнула, услышав вопрос, заданный одной из девушек:
— А вы петь умеете?
— Как сирин? – уточнил гость. Девушка засмущалась:
— Ну...конечно.
Остин кивнул:
— Да, это умение имеется.
— Спойте нам что-нибудь!
— Да, спойте! – донеслось из класса.
— Пожалуйста! – подхватили другие.
— Тише-тише! – вмешался Румм, — Только если мистер Остин согласится.
— Я могу спеть, но не могу ручаться, что это будет безвредным, — качнул головой Оливер, — Как многие из вас знают, голос сирин может лишить рассудка. По желанию, разумеется, – добавил он, заметив вопросительные выражения на лицах студентов, — Если птица пожелает отнять волю, она ее отнимет. Пожелает влюбить в себя – влюбит. Голос – это ее оружие, которым она умело пользуется. Он может как принести пользу, так и навредить.
— Ох, а рассказывает-то как! – сладко вздохнула Кира, затуманенными глазами глядя на Остина, — И красавец к тому же...
— Брось, Кира! Ему же не меньше сотни лет, — хмыкнула Аня, стараясь не смотреть на Оливера, — За это время можно так научиться ораторствовать, что переплюнешь любого Демосфена.
— Не скажи, — фыркнула подруга, — Некоторых вообще ничто уму-разуму не научит.
— Ты несправедлива к Милану! – возмутилась Ровенская. Кира посмотрела на нее, и хитро улыбнулась:
— А ты ревнуешь.
— Я?! – вытаращила глаза Аня.
— Ага! – довольно кивнула Кира, и снова повернулась к Остину и Румму, слушать лекцию, оставляя Аню на растерзание своим мыслям и совести.
«Вот еще! Глупость какая!» — подумала она. «Влюбиться в сирин – это все равно что влюбиться в канарейку! Пусть даже оболочка у этого животного человекоподобная! Просто...мне так жаль, что он все-таки погиб...причем из-за меня...из-за глупого, никому ненужного состязания. Из-за этого дурацкого смертельного цирка погибло такое прекрасное существо. Я чувствую себя убийцей...» — Аня прикрыла глаза, прогоняя навалившуюся на них тяжесть. Все звуки, казалось, отошли на второй план, и девушка вынырнула из омута своих размышлений, услышав нарастающий гомон класса.