Он остановился перед массивным строением, находящимся рядом с заброшенной колокольней. Высокая, пронзающая острой крышей небеса часовня, тонущая в джунглях сорняка и дикого винограда, обвившего ее со всех сторон. Она здесь. Он зашел в здание, и поднялся по скрипучей обветшавшей лестнице на второй этаж.
Внезапно до его слуха донесся пронзительный крик.
— Аня!
Уже не чувствуя рук, он толкнул тяжелую дверь, и стон ужаса сорвался с его губ. Тело словно парализовало.
Девушка висела на четырех крюках, которые держали ее за кожу. Нежные руки были залиты кровью, кисти и голова с длинными волосами безжизненно обвисли. В тот момент, когда вампир зашел в комнату, старуха как раз подносила к носу Ани пузырек с нашатырем. «В полном сознании! Сволочи!» — пронеслась мысль в голове. Глаза застлала красная пелена, разжигая такую злость, какой наверное еще никогда не было. Злоба смешанная с болью.
Услышав за спиной шум, старуха резко обернулась. Александр увидел, что она слепая.
— Ты еще кто такой! – прошамкала ведьма. – Уберите свидетеля! – приказала она кому-то.
«Врожденная зрящая» — догадался он.
Из темноты шагнули две фигуры в красных плащах. Вампир узнал форму академии Кровавой Орхидеи.
— Вы! – вместо крика из горла вырвалось рычание.
— Карл, Элль, вы меня слышали? Прикончите его! – прошипела старуха.
Александр едва успел заметить их движения.
«Быстрые твари!» — стиснув зубы подумал он, чудом уворачиваясь от кинжала, который пропорол воздух в сантиметре от его щеки. Один из противников навалился на него сзади, и они покатились по полу. Удача жестоко играла с ним, то улыбаясь, то скалясь вампиру в лицо.
Но вскоре его все же прижали. Оставался последний шанс. Александр расслабился и закрыл глаза, притворившись что упал в обморок. Как и ожидалось, противник, вдавливающий его в холодную твердь каменных плит, на секунду опешил, и этого мгновения вполне было достаточно, чтобы высвободиться. Вампир сжал кинжал онемевшими от боли пальцами. Секунда, и человек в красном балахоне захлебывался кровью.
Тут его руку стиснули чьи-то пальцы. Александр вскрикнув, чуть не потерял сознание.
— Больно? – пробулькала старуха. – Ей тоже. – она дернула за одну из проволок, заставив руку Анны чуть приподняться. Странный плачущий стон вырвался у девушки, отозвавшись не столько жгучей болью в руке, сколько полоснув по сердцу.
— Убери от нее свои когти! – прорычал он, и не тратя больше времени, вгрызся зубами в горло противнику, вырвав артерию. Александр поднялся на ноги, отбросив умирающее тело в красном в сторону. Руки тряслись, из них обильно лилась кровь, но не так сильно, как у Анны. Он не мог даже взглянуть на ее руки, и оттянутую крюками кожу. Злость, еще больше распаляемая болью, требовала только одного – убийства, причем еще более мучительного, чем ими переживаемые страдания вместе взятые. Как эта гора старого тряпья только посмела прикоснуться к ней!
— Я убъю тебя! – прорычал он. Казалось, что человеческий голос уже больше никогда не вернется, навечно оставшись звериным рычанием.
— Слишком много гнева, слишком мало дела. – пробулькала старая ведьма. – Не так ли? – обратилась она к Ане. – «Даа, так» — пискнула она, изображая кукольный голос, и стала по новой дергать за проволоку, заставляя руки девушки двигаться. От боли к Лолите снова вернулось сознание. Из груди вырвался вымученный крик.
Александр не издал ни звука. Стена, освещенная светом ночного фонаря, едва успела поймать его тень. Он метнулся к вампирше. Удар отбросил ее на противоположную стену, пробив грудную клетку насквозь, и она свалилась, словно куча тряпья, обсыпанная деревянными обломками и старой штукатуркой.
Новый приступ раскаленным сверлом врезался в руки. Вампир чуть не согнулся пополам. Донесся приглушенный стон.
— Аня…— выдохнул он, и метнулся к лежащему неподалеку кинжалу, но схватив, тут же отбросил его. Что может сделать нож против стальной проволоки? Он мог бы разорвать проволоку руками, но от боли скорее всего потеряет сознание, и когда ведьма очнется, они ничего не смогут сделать. Его убъют, а ее запытают до смерти. Где же выход?
Вдруг Александр услышал шум. Взглянул на Анну, и холод пронесся по телу. Девушку сотрясала мелкая дрожь – приступ предсмертной агонии.
— Нет, только не это! – вырвалось у него. Схватившись руками за проволоку, он почувствовал, как она ломается, вместе с тем, приходила адская боль, швырявшая его на самый край сознания. Наконец четвертое препятствие порвано, и девушка, словно неодушевленная кукла, упала на него. Александр чувствовал, как она дрожит, и перевернув ее, увидел, то, чего больше всего боялся. Когда вампир умирает, его глаза поддергиваются мутной пленкой, словно бельмами.
Кожа Анны приобрела сероватый оттенок, тело сотрясалось в дикой агонии.
— Боже мой, нет, не умирай! Аня, держись, прошу тебя! – крикнул он, чувствуя, что руки дрожат от страха.
— Александр…— колыхнул воздух чуть слышный шепот, нет, скорее выдох. Невидящие глаза обратились к нему.
— Молчи, прошу, только молчи, не разговаривай. – сказал он. Голос панически дрожал. – Все хорошо, только не засыпай, прошу тебя, ни в коем случае не спи!
Глаза девушки подкатывались, но было видно, что она отчаянно сражается, пытаясь вырваться из липких пут смерти.
— Мне…так холодно…— прошептала она. – Прости…
— Нет! Даже не думай об этом, слышишь? Сейчас нам помогут, вот увидишь! Только не спи!
Александр уже послал сигнал прямо Лукору, и знал, что через несколько минут они будут здесь, но состояние Лолиты было непредсказуемым, и медлить было нельзя.
Вдруг куча тряпья в углу завозилась. Ведьма снова вставала, издавая не то хрипение, не то рычание.
— Глупый кровосос! Думал, что меня убить обычным способом! Жалкий щенок, теперь ты так просто от меня не уйдешь! – прохрипела она, и с неожиданной стремительностью, метнулась к ним.
Боясь сделать Ане еще больнее, он, принял удар ведьмы на локоть, снова отбросив ее, но эффект получился слабый, так как позиция была неудобной – держа голову девушки на коленях, отбиваться. Воспользовавшись моментом, пока старуха поднималась на ноги, вампир осторожно положил Анну на пол, и встал. Боль уже не была такой сильной как раньше, но Александр знал, что стоит ему хоть как-то задействовать руки, то все повторится. Единственное, что его отчасти радовало, то что Ане эта боль не передавалась.
Пошатывающаяся куча алого тряпья встала.
«Тебе не выкрутиться, щенок! Ты в моей власти.» — раздалось в голове у него, и вампир почувствовал, что собственная рука сжала его горло, хладнокровно и методично смыкая кольцо пальцев. Тело отказывалось двигаться, и не было никакого шанса помешать. Он закашлялся, хватая ртом воздух, и чувствовал, что сознание начинает медленно угасать, смешиваясь с вечностью. Перед глазами поплыли черные круги. Он последний раз сделал вдох, прежде чем мир вокруг померк.
========== Седьмая буква в слове “смерть” ==========
Оранжевый мир…мир ощущений…сквозь закрытые веки дневные течения…— доносилось до Ани. Словно детская считалочка, эта бессмысленная фраза проносилась в ее сознании раз за разом, произносилась ее маленьким тонким детским голоском, летала вокруг тихим беззаботным смехом. Казалось, что это длится бесконечно долго: месяцы, годы, века, что время смерзается и тает. Все меняется, все течет, и только она – Аня, остается неизменной, словно закон бытия, словно закат и восход, словно само время.