Экстра
Двое суток в храме пролетели словно будни стахановца-ударника в военные годы. Ранний подъем в четыре, а то и в половину четвертого утра, церемониальные «святые» для лисов мелочи, вслед за чем следовало моё «триумфальное» восхождение на пьедестал и последующее общение со старыми и ворчливыми лисами, что, как один, считали своим долгом предложить мне в жены молодую супругу, землю, свои богатства и прочие блага, доходило даже до абсурда, когда одна ретивая дамочка стала обсуждать со мной мою загробную судьбу, пророча и обещая сделать ту куда ярче и проще, мне всего-то и стоило отказаться от своей глупой затеи по спасению Кицунэ — остаться в их храме, став игрушкой в руках Цзин, без подачи которой тут, собственно, и не обошлось.
Усложняло положение всё более частое появление моего чернозадого друга, что в последние дни был крайне несговорчив. Наблюдая за мной, существо беззвучной тенью следовало за мною попятам. Как мне тогда казалось, именно вот это, никому, кроме меня, не видимое, самое странное, что есть в моей жизни. Так я думал до вечера третьего дня.
Покончив с очередной троицей и ещё одним дополнительным клиентом помладше, страдавшим очередной «неведанной херней», которую разумеется никто, кроме меня, не мог развеять. Чувствовал себя мягко говоря не очень, словно пакетик чая, которым заваривают уже девятую кружку, по возвращению в комнату незаметно для себя отключился прямо в кресле, так и не дождавшись ужина. Пожалуй, сон и магия Мо, способная дать разуму то, чего он желает, — было единственной отдушиной, гвоздем, удерживающим неустойчивую крышу от последующего движения. Да и поведение других девчат, в частности Афины, стали вызывали подозрения. Дамочка оказалась крайне своенравной личностью, в принципе, как и другие воины, она выделялась парочкой очень выраженных личностных аспектов, а именно упорством, прямолинейностью, и как бы то странно ни звучало, страстью. Её прямые домогательства и шутки…
— Афина! — пробудившись ото сна, не без помощи, кстати, всё той же Хуалинг, я быстро скинул со своих ног наспех кинутые веревки. — В тебя что, бес вселился?!
— Бес сношения и разрушения, и да, он сейчас в бешенстве, требует то, зачем вырвался из царства Аида! — Демонстрируя каждый изгиб своего оголенного тела, прикрытого черным латексным костюмом, сладостно протянула светловолосая.
Кто же знал, что после всего одной совместной ночи проклятие настолько сильно завладеет её разумом, или это её скрытая черта даёт о себе знать? Мало мне было нескольких истощающих до придела дней в компании дряблых пенсионеров, так теперь ещё меня попыталась оседлать любительница БДСМ, сил на ночь с которой у меня уже точно не оставалось, единственное, чего я по-настоящему сейчас хотел — это отдохнуть, но, увы, покой нам только снится.
— Эй, ты куда собрался?! — Играясь в руках с плетью, подходящей больше для порки провинившихся или лошадей, повелительно кинула мне вслед Афина.
— Воздухом подышать. — Накинув местный аналог кимоно, ответил я.
— Я с тобой. — без какого-либо стеснения расстегнув молнию своего костюма, проговорила та, на что раскрасневшаяся Ки, наблюдавшая за всем со стороны, сквозь пальцы растопыренных ладоней, коими якобы закрывала глаза, нервно ойкнула.
— Обойдусь местной стражей. — Коротко отозвался я, желая хоть немного побыть наедине со своими мыслями и проблемами.
Двери с мерзким скрипом отворились, в коридоре встретила перемешенная между собой моя личная охрана. Четвёрка мужчин в бронежилетах, с автоматами на перевес, перебросившись с кем-то по рации парой коротких фраз, одобрительно кивнули. К ним также присоединилась четверка, приставленная лично Цзин, состоявшая в свою очередь из молодых лисиц. Сомневаться в их боевых навыках не приходилось: одних опасливых взглядов со стороны бойцов Афины было достаточно, чтобы понять, мужики с оружием опасаются этих дивиец.
— Отчего прекрасный шаман не спит в столь поздний час? Завтра, насколько нам известно, ответственный и важный день. — Когда мы двинулись прочь от моих покоев, взяв меня в кольцо, ласково спросила одна из моих сопровождающих, на что я так и не ответил.
Глядя на храм, внутри которого во всю шли восстановительные работы, я пытался понять, как они, живущие здесь, находили в себе силы так спокойно находиться под одной крышей с вторженцами, теми, кто ещё три дня назад без зазрения совести отправлял их родственников и друзей на тот свет?
Как бы местные хозяюшки не тёрли пошарпанные полы, не закрашивали стены и потолки, повсюду виднелись отверстия от пуль, мелкие насечки, оставленные осколками, и тёмные коричневые пятна засохшей, пропущенной кем-то из местных слуг, крови.