— Да, шеф, — сказала я. — Мне, правда, пока не совсем понятно, зачем ему там были фотоаппараты. Что он фотографировал всех — это понятно, только для чего? Картинки у него и так были. Я думаю, он или его ассистент подбирал такие, чтобы немного походили на клиента. Чтобы клиент увидел сначала «призрака» под вуалью, настроился на мрачное, а потом — якобы свой собственный труп.
— Если вы правы, то он мог накладывать изображение клиента на такую стеклянную пластину, которую вы описывали, — заметил шеф. — Для увеличения сходства.
— Сомневаюсь. Помните, как долго Прохор возился с проявкой, сколько всяких реактивов нужно было? Едва ли это можно сделать быстро.
— Пожалуй, — согласился шеф, — если бы Монро изобрел способ быстрой проявки фотографий, он, я думаю, мог бы заработать на нем, не прибегая к жульничеству. Ладно, я думаю, мы об этом спросим самого Монро, когда его разыщем.
— Только вот… — я помедлила. — Ведь Монро ничего плохого не совершал на ярмарке! Разве что ложная реклама, и то… — я попыталась вспомнить, есть ли какие-нибудь статьи в кодексе, регулирующем публичные выступления в Необходимске, за которые ушлого дельца можно было бы привлечь. — Почему он сбежал? Неужели он догадался, что я расследую дело Байстрюк вместе с вами?
Мурчалов вздохнул.
— Аня, учу вас, учу… Пытайтесь всегда поставить себя на место преступника! Предположим, вы занимаетесь сомнительной деятельностью, и тут одной из ваших клиенток стало плохо, да так, что она покрушила все на свете, выхватила нож и чуть было вас не зарезала! Что вы станете делать?
— Обращусь в полицию? — спросила я.
Мурчалов вздохнул.
— Вы сбежите! Потому что, еще раз замечу, вы занимаетесь сомнительной деятельностью, скорее всего, ваше изобретение не было зарегистрировано, и вам не нужно, чтобы в полицию обратилась уже эта клиентка, а полиция бы пришла и увидела аппарат, с помощью которого вы пытаетесь выманить деньги у некой пожилой особы… понимаете? Это практически доказательство, что Монро и в самом деле подпустил призрака в дом Байстрюк. Если бы не это, ему ничего не нужно было бы опасаться. Ну разве что того, что он не запатентовал аппарат, и его могут обязать отказаться от выступлений, пока патентное бюро проверяет его безопасность… и то только если он житель Необходимска!
Я покаянно вздохнула.
— Простите, шеф. Сглупила. Давайте тогда подумаем, где мог Монро взять портрет сына Байстрюк? Может быть, она его отдавала на реставрацию… — и тут я осеклась. Ну конечно, выставка в музее! Кто-то увидел этот набросок там.
Так я и сказала шефу.
Он довольно кивнул.
— Все же как мне повезло с вашей отличной памятью!
— Повезло? — не удержалась я.
Шеф серьезно посмотрел на меня.
— Да, мне — повезло. И вам повезло родиться физически максимально здоровой, с прекрасными телесными качествами. Хотя не повезло при этом оказаться в заложниках у бандитов. Никто из нас не выбирал, как ему рождаться.
Я вспомнила, что отцом шефа был обычный неразумный кот. Это тоже ведь тяжело.
— Нужно ехать за доказательствами, — сказал шеф. — Соберем их — и я смогу представить в полицию список улик с тем, чтобы они арестовали Монро.
— За какими доказательствами? — спросила я.
— Нужно нанести визит сыну Аврелия Чернокрылова, моему старому знакомому. Если я что-то понимаю в колбасных обрезках, у него должно было сохраниться больше черновиков отца, чем выставлялось в музее. Почти уверен, что Монро их у него купил, чтобы создать своего призрака.
Как я уже говорила, шеф написал о колбасных обрезках книгу.
— Но даже если он их купил, что это докажет? — спросила я.
— Это будет достаточное основание для начала расследования, а там полиция непременно что-то да найдет — особенно если Галина Георгиевна воспользуется своими знакомствами.
Это да, наша полиция, конечно, неподкупна, но знакомства все равно решают.
— Быстрее, быстрее, время не ждет! — уже поторапливал меня шеф от выхода.
А я-то рассчитывала поужинать…
Глава 24. Горе Галины Георгиевны — 7
К счастью, сын художника Чернокрылова, к которому мы спешили, жил совсем недалеко: пару остановок на трамвае, потом вверх по холму…
— Шеф, — с изумлением я остановилась около входа в знакомую полуподвальную лавочку. — Вы хотите, чтобы я опять лезла в пневмотрубу?
Как ни странно, я обнаружила, что это у меня уже не вызывает такого ужаса, как в прошлый раз. Ну труба. Ну черная. Ну скорость и ощущение падения. Какие это, право, пустяки.