Но я подумала не о ней. Я подумала о себе. Неужели я тоже всю жизнь буду винить себя за то, как я родилась? Или за то, что я убила Златовскую, когда у меня, по сути, не было другого выбора?
Нет! Не хочу! Не желаю и в семьдесят лет искупать призрачную вину!
Галина Георгиевна же между тем продолжала задумчиво, словно размышляя вслух — да так оно и было, ей явно просто захотелось выговориться, и на моем месте мог оказаться любой:
— Что ж, может быть, такой исход даже лучше. Вольно же мне было воображать, как я сыграю для какого-то ребенка роль доброй феи! Зачиталась, понимаете ли, на старости лет галлийскими нравоучительными книжками. Детям нужна любовь, это я понимаю, а любви во мне не осталось…
Тут я ее перебила:
— Знаете, некоторым детям правда нужны от вас только деньги! И это даже хорошо.
— Что? — Галина Георгиевна изумленно посмотрела на меня.
А я уже вспомнила о Марине, которая вынуждена была целый год мыкать горе в своем пансионе, об Эльдаре, который не может нормально выучиться, хотя ему даром не нужно это классическое образование. И меня понесло:
— Наверное, маленьким детям, вроде вашего Коленьки, и в самом деле нужна любовь. Но им еще нужно много всего другого. Например, теплая одежда зимой. Лекарства, если заболеют. И, самое главное — образование. Если университеты поддерживаются Городским Советом, если учащимся платятся стипендии, то гимназистов никто не берет на казенный кошт, даже если они в этом нуждаются.
— Погодите, но ведь гимназическое образование в нашем городе бесплатно для всех желающих! — запротестовала Галина Георгиевна.
— Распространенное заблуждение! Образование бесплатно, но что в нем толку, если ребенку негде жить и нечего есть, пока он учится? Так дети и вынуждены идти работать! Моя подруга прошла через огромные трудности, чтобы окончить гимназию! А некоторым это и до сих пор не удается! Если хотите помочь, вы могли бы организовать фонд, который мог бы платить стипендию таким детям…
Галина Федоровна нахмурилась.
— Вы говорите странные вещи. Как можно давать деньги на руки детям, особенно из таких семей, что не могут себе позволить даже содержать их, пока они учатся? Или, еще того не лучше, беспризорным сиротам! Не говоря уже о том, что при учебе люди и должны проходить через трудности, это закаляет характер.
Я вздохнула. Ну что ж, попытка не пытка.
— Ну, вы могли бы сделать эти стипендии адресными и выбирать только тех, кто их действительно достоин, — сказала я. — Но это просто мое предложение. Если правда решите заняться этим, конечно, вам понадобятся советы людей гораздо более сведущих, чем я.
Взгляд Галины Георгиевны помягчел.
— Ну что ж, — сказала она. — Я подумаю.
Вежливо попрощавшись с нашей клиенткой, я все-таки направилась к люстре. Очень уж мне не терпелось посмотреть, как с ней обошлись мошенники.
У люстры возилась команда Копылова. Я узнала самого Сергея Игнатьевича, который по-прежнему посверкивал очками и лысиной, узнала невежливую Светлану Иванову, которая как раз снимала с хрусталя люстры отпечатки пальцев… а вот третьего человека с ними узнала не сразу. Он стоял ко мне спиной, да и в бесформенном рабочем халате криминалистов я его никогда не видела. Но эти слегка оттопыренные уши трудно было с чем-то перепутать!
— Эльдар? — удивленно спросила я.
Юноша вздрогнул и обернулся ко мне. В глазах его мелькнул страх кролика перед удавом или обычного человека перед привидением, но тут же он натянул на лицо маску стоицизма. Мол, казните меня как хотите, я готов ко всему.
Так же он выглядел, когда Салтымбаева и Пастухов явились его арестовывать.
— Что вы тут делаете? — спросила я.
— Работает, уважаемая, работает, — Сергей Игнатьевич повернулся ко мне с неудовольствием. — И попрошу не отвлекать моего стажера по пустякам… А! Так вы ведь помощница Василия Васильевича!
Я кивнула.
Сергей Игнатьевич вздохнул.
— Ну нетерпелив, как всегда! Почитал бы наш отчет потом, ничего бы с ним не случилось… Что он хочет знать?
Я умолчала о том, что знать хотел не столько шеф, сколько я сама: в конце концов, это ведь я догадалась насчет люстры. Скажи я о том, что интерес исходил от меня, глава криминалистов, скорее всего, вытолкал бы меня взашей.
— Наим интересно, как устройство мошенников генерировало туман, — выпалила я. — И как оно проецировало изображение! И…
— Ну, как именно оно проецировало изображение, мы еще долго будем разбираться, — тут же оборвал мои вопросы Сергей Игнатьевич. — Принцип в целом понятен, а насчет частностей надо экспертов с кафедры оптики привлекать. А вот по поводу тумана уже ясно. Стажер, просветите барышню.