Думала я все это уже на ходу: даже не помню, как я вскочила на ноги. Хвоя больше не скользила. Или, по крайней мере, я не обращала на это внимания.
Вот и пролом, вот и мое пальто, висящее на иголках… И два огонька-глаза, сверкнувшие по ту сторону!
— Вот и вы, — сварливо проговорил Василий Васильевич, — а я уже начал волноваться. Не догадались прихватить рюкзак, как только я из него выпрыгнул?
— Бегите! — крикнула я. — Бегите, ради всего святого, хуй с ним с рюкзаком!
(При шефе и наставнике мой язык не повернулся ругаться совсем уж грязно.)
Паника в моем голосе убедила шефа: он зашипел и понесся от забора прочь. Я протиснулась в оставленную дыру и помчалась за ним через поле.
Пусть я не видела еще ни одного атлета, способного обогнать борзую, но в ту ночь я вплотную подошла к тому, чтобы обогнать кота, у которого к тому же была фора в несколько секунд!
Правда, справедливости ради стоит отметить, что шеф обязан своими объемами не только исключительно пушистой шерсти, но и умением ценить стряпню Антонины.
Только у края поля я обратила внимания, что никто нас не преследует. Обернувшись, я в слабом лунном свете увидела тот же знакомый силуэт с квадратными плечами: охранник стоял у края поля, но не делал ни малейшей попытки сделать хотя бы шаг за периметр колючей проволоки.
Почему-то мне показалось, что он может простоять там до утра, даже если будет истекать кровью из мест, о которых не говорят в приличном обществе.
Как и говорил шеф, назад нам пришлось возвращаться пешком.
Отдавая должное пережитому мною, шеф даже не стал настаивать, чтобы я несла его, а чинно вышагивал рядом по шпалам, между двух блистающих в лунном свете рельс. После случившегося у меня кружилась голова, я глубоко вдыхала ночной воздух и чувствовала себя необыкновенно живой, но при этом меня слегка тошнило.
Это не первый случай в моей жизни, когда я чуть не умерла. Подобные происшествия всегда вызывают во мне смятение чувств. Шеф говорит, что это хорошо, не то я стала бы зависимой от адреналина.
Закончив описывать человека, с которым я дралась, я спросила:
— Кто это был, Василий Васильевич? Одурманенный морфием?
Хвост шефа, еще недавно задранный, качнулся из стороны в сторону.
— Увы. С морфинистом вы бы справились. Боюсь, что все гораздо серьезнее. Это был генмод.
Меня словно в холодную воду окунуло.
— Погодите! Но он же выглядел, как человек!
— Бывают и генмоды, которые выглядят, как люди. Довольно давно… я тогда едва вышел из котячьего возраста… здесь, в городе, случалось всякое. Вы когда-нибудь интересовались, почему так сложно получить разрешение на частные генетические исследования, тогда как все остальные виды науки магистрат поощряет?
Я покачала головой: мне как-то не приходило в голову всерьез задаваться этим вопросом. Общеизвестный принцип гласил, что генетика слишком опасна, чтобы доверять ее частным предпринимателям или ученым-одиночкам, которых не контролирует Городской совет. Так решил Всемирный Конгресс после Большой войны.
Но, если подумать, разве исследования радиоактивных компонентов, взрывчатых веществ или вирусов менее опасны? А в городе есть частные лаборатории, которые этим занимаются!
— Много лет назад кое-кого поймали на горячем, — вздохнул Мурчалов. — Был такой талантливый молодой ученый, Альберт Серебряков… Интересно, сходство фамилий — простое ли совпадение?.. Когда полиция разгромила его лабораторию, там нашли почти готовые образцы, — голос шефа так и сочился презрением. — Дети, которых готовили к абсолютному послушанию. Многие уже достаточно взрослые, чтобы держать оружие и представлять некоторую угрозу. И склад управляющих булавок.
— Какой ужас, — искренне сказала я. — И это засекретили?
— Да, но законы, касаемые генетиков, ужесточили… В частности, вы наверняка задались вопросом, почему ранее Златовским разрешили эксперименты с экзотическими фруктами… Причина состояла в борьбе между купцами: кое-кто надеялся с их помощью задавить конкурентов по заморской торговле. Определенные активы поменяли владельцев, и им было выдано такое разрешение… Но, знаете ли, спонсор быстро потерял интерес — добился своих целей другими, более простыми методами. И после этого их буквально утопили в бюрократии, заставили потерять время. Так они и не вывели свой товар на рынок.
— А почему вы сразу это мне не сказали? — спросила я.
— Потому что я предложил вам прочесть статью! Если бы вы это сделали, обязательно увидели бы, что она шита белыми нитками — тому, кто ее писал, есть чему поучиться у Виктуар! Он совершенно не умеет врать.