Только когда Полина помахала мне лайковыми перчатками, усаживаясь в личный аэроэкипаж, я сообразила, что не условилась с ней об оплате. Ну и ладно, решила я. Завтра договорюсь.
Завтра мы тоже не договорились.
Добираясь в особняк Полины на трамвае, я все не могла выкинуть из головы вопрос — правильно ли я сделала, что не описала Василию Васильевичу все детали происшествия. Конечно, мне и в голову не приходило ничего от него специально утаивать, но, боюсь, я нечаянно ввела его в заблуждение. Я сказала ему, что ко мне обратилась подруга детства с просьбой найти пропавшее животное, и шеф милостиво разрешил мне взять на этот день отгул и попрактиковаться в самостоятельном расследовании. Но я не упомянула, что подругой была дочь самого бывшего мэра Воеводина, и что пропавшее животное — призовая породистая овчарка.
Боюсь, я сделала это сознательно. Не то чтобы я опасалась, что шеф не даст мне расследовать дело самой: он любил выпихивать меня из лодки на глубине, фигурально выражаясь, и смотреть, выплыву ли я. Просто в моей памяти было еще жива история с кофе: я целый день бродила по городу, выискивая улики, а шеф собрал их легко и просто, поговорив со старыми знакомыми! Мне не хотелось, чтобы и в этот раз повторилось то же. Не очень приятно чувствовать себя ненужной.
Но все же меня не покидало ощущение, что я поступила неправильно и все-таки нужно было шефу все в подробностях рассказать. Он мне доверяет, а я…
Хорошо, что до Опалового конца ходит прямой трамвайчик, который никуда не сворачивает и нигде не петляет, а то я бы совсем извелась!
К элегантному особнячку я прибыла к назначенному времени. Дом был для Опалового конца скромный: без большого парка, без сада, только газон и несколько клумб. Впрочем, выглядел он очень представительно: светлый, с большими окнами и аккуратным портиком. Ребенком я очень хотела жить в таком. Потом познакомилась со счетами за отопление и газоснабжение, и перехотела. По одной комнате на каждого члена семьи, плюс комнаты для гостей и постоянной служанки — что еще нужно интеллигентному человеку? Примерно такие апартаменты у шефа.
Когда я позвонила в дверь, мне открыл чопорный дворецкий. Ох как я не люблю дворецких! По крайней мере, этот не был бывшим пиратом.
— Я к госпоже Воеводиной, — сказала я, стараясь держаться с достоинством.
— Барышне назначено? — спросил дворецкий. С безукоризненной вежливостью, но так, словно он сомневался, что мне в самом деле назначено.
— Безусловно, — сказала я и прошмыгнула мимо него в прихожую.
Прохор пытался научить меня вот так прошмыгивать, но у меня никогда не получалось. Как говорил шеф, издержки хорошего воспитания и интеллигентной натуры. А тут внезапно получилось. Наверное, от осознания того, что я наконец-то веду свое дело.
После этого напыщенному слуге ничего не оставалось, кроме как следовать за мной.
— Я подожду в гостиной, — бросила я и довольно уверенно направилась в комнату справа от входа.
К моему несчастью, это оказалась не гостиная, а чей-то рабочий кабинет. Впервые вижу такую планировку, обычно кабинеты всегда размещены в глубине дома!
По стенам здесь были развешаны дагерротипы собак — такс и шласбургских овчарок. Собаки сидели, лежали, стояли, высунув язык. Рядом со многими красовались трофеи разного размера. Некоторые особи были запечатлены в окружении спящих щенков (я подозреваю, щенков не получается фотографировать, если только они не спят).
На многих фотографиях рядом с собаками был запечатлен отец Полины — бывший мэр Необходимска Святослав Игоревич Воеводин. Порой один, порой с милой дамой, имевшей с Полиной большое внешнее сходство: должно быть, ее мать, которая, насколько я знала, давно умерла. Полина была сиротой уже когда жила в пансионе, и поэтому многие учительницы делали ей послабление.
Мое внимание привлекло несколько фотографий, висевших над массивным столом красного дерева. Четыре штуки; на одной из них совсем молодой Святослав Игоревич был запечатлен рядом со шласбургской овчаркой мужского пола напротив здания городской ратуши. На другой — он же, но уже постарше, в зале Городского собрания, прямо перед кафедрой, с тем же псом. На третьей он же, уже довольно пожилой, в кабинете мэра… а пес все тот же, только старше!
Наверное, далеко не все люди поняли бы это. Как ни странно, мало кто различает собак по форме морды. Большинство даже не могут понять, кобель перед ними или сука, не заглянув под хвост. Но если ты живешь и общаешься с генмодами, волей-неволей привыкаешь к таким вещам. Я точно знала, что это тот же самый пес, а не его очень похожий потомок!