К счастью, наши с шефом переживания были очень далеки от внутреннего мира экономки Антонины. Она приготовила отличный обед, не омраченный чувством собственной неадекватности: капустный салат, густые мясные щи, к которым куплена была свежайшая деревенская сметана, и картофельное пюре с котлетами. Все это я умяла в мгновение ока, несмотря на внутренние терзания: на мой аппетит душевное состояние не влияло никогда, сколько я себя помню.
После того, как Антонина вышла из столовой, оставив нас шефом наедине за чаем, шеф воскликнул:
— Итак, теперь нет никаких сомнений, что Волкова похитили!
— Да, я тоже так подумала, — уныло проговорила я. — Но кто и почему? Как ни ломаю голову, не могу представить, кому он понадобился! Может быть, сарелийские бандиты добрались сюда?
— Нет, сарелийские бандиты здесь силы не имеют, наши местные с ними успешно борются, — шеф взмахнул лапой, будто отгоняя надоедливую муху.
— Вы хотели сказать, полиция?
— Нет-нет, я не оговорился. Органы правопорядка, моя дорогая, могут бороться с преступниками до определенного предела. Безусловно, они играют очень важную роль — действенная и умелая полиция показывает преступникам, какой порог нельзя преступать. В остальном преступность, если она развитая и хорошо ловит намеки властей предержащих, успешно справляется сама. Преступность нашего города именно такова. Слышали поговорку — волки, мол, санитары леса?
Не то чтобы все, что говорил шеф, стало для меня новостью, однако мне и в голову не пришло бы описать ситуацию таким образом.
— Хорошо, — сказала я, — допустим, сарелийцы не при чем. Хотя вы сами говорили, что полностью сбрасывать никакую версию со счетов нельзя…
Шеф довольно кивнул:
— Верно, говорил.
— И вот я думаю — если правы мы с вами, а не инспектор, и Эльдар в самом деле не связан ни с какими бандитами, но его начальник Кунов связан… не может так быть, что этот Кунов его… ну, продал, что ли? — я слегка покраснела. — Мы думали, почему на него вдруг начали валить. А что если тем, кто организовал убийство, вдруг понадобился козел отпущения — мало ли по какой причине! И Кунов вылез с предложением, есть у меня подходящий мальчик… — я слегка смутилась, как всегда, когда шеф немигающе на меня глядел.
— Это очень хорошая версия, — одобрительно сказал он. — И до недавнего времени я бы даже с вами согласился и предложил бы поехать переговорить еще раз с моим старым знакомым Афанасием — у меня есть пара-тройка рычагов давления на него. Однако в этом случае неясно, зачем разыгрывать дорогостоящее похищение и убивать троих ни в чем не повинных заключенных — замечу, только затем, чтобы они не увидели, будто Волкова в самом деле похищают!
Да, Мурчалов был, как всегда, впереди меня на несколько шагов. Я еще не успела окончательно обдумать этот факт. У меня как-то в голове не укладывалось, что людей и правда убили, и что моего случайного знакомого и правда выкрали. Стоимость операции и количество приложенных усилий и правда впечатляли!
— А в самом деле, зачем столько усилий? — пробормотала я. — Что им нужно такого от Волкова? Может быть, он в самом деле наследник какого-то знатного рода? Предположим, чей-то бастард, и сам того не знает?
Шеф вздохнул.
— Вы слишком часто ходили в театр последние месяцы, это сказывается… У меня есть одна версия, но я пока не буду вам ее раскрывать.
— Почему? — спросила я. — Хотите проверить сначала?
— Нет, — отрезал шеф, — просто если я прав, речь идет о секрете Волкова, которыцй было бы неэтично выдавать посторонним.
У меня что-то вспыхнуло в голове.
— Шеф, — проговорила я медленно, — а не может ли он быть выходцем из той же самой лаборатории Златовских? Глаза у него подходящего цвета…
Мурчалов посмотрел на на меня довольно мрачно.
— Лаборатория была разрушена десять лет назад. Всем указанным в лабораторным журнале… особям было от девяти до одиннадцати лет. В документах Волкова был указан возраст семнадцать лет и, судя по его виду, не похоже, чтобы он срезал себе года.
— Мне даже показалось, что ему шестнадцать, — подтвердила я.
Разница вроде бы невелика, но у нас считается, что до семнадцати лет человек не может служить на флоте и нести материальную ответственность, поэтому приказчиком в лавку шестнадцатилетнего не возьмут. Если Волков приехал из Сарелии, мог и специально назвать свой год рождения неправильно: я слышала, что клерки из иммиграционного бюро особенно к документам не присматриваются. Занижать же возраст ему не было никакого смысла. Возрастного ценза в те же гимназии нет: хочешь, хоть в тридцать лет поступай!