— Аня! — одним прыжком он вскочил ко мне на колени, и мои руки рефлекторно вскинулись, чтобы его удержать. — Анечка, дорогая моя! — он принялся тереться лбом о моем плечо. — Господи, вы живы, какое счастье! Что с вами? Все хорошо?
Мои руки провели по мягкой шкурке шефа сами собой. Живой. Правду что ли говорят, что у кошек девять жизней?
— Они же вас убили? — пробормотала я.
— К счастью, этот мужлан в сапогах был слишком самонадеян! Он всего лишь слегка меня контузил, я отлежался и сбежал. Увы, без денег и перепачканным в грязи мне очень трудно было убедить извозчиков в своей платежеспособности… Пришлось бежать к ближайшей станции пневмотрубок, а это не ближний свет. Простите, ради бога!
«Простите, если сможете», — эхом отозвались во мне слова Волкова.
Что-то последнее время передо мной слишком часто извиняются…
Вдруг я почувствовала, что цвета вокруг стали блекнуть, шеф и остальные как будто становились дальше, а я сама — словно отделялась от своего тела. Мне вдруг стало ясно, что я сейчас снова исчезну — как тогда, с булавкой.
Немеющими губами я проговорила:
— Шеф, она использовала на мне булавку…
И меня не стало снова.
Я сидела в карете скорой помощи, на моих коленях сидел Василий Васильевич Мурчалов. У ног, закутанный в одеяло, лежал Эльдар Архипович Волков, бывший временный хозяин. Еще здесь же был медик, имени которого я не знала. Он спрашивал у Василия Васильевича Мурчалова, кто мой ближайший родственник, и говорил, что меня нужно доставить в больницу.
Василий Васильевич Мурчалов возразил ему — в больницу меня не нужно.
— Да вы посмотрите, она же в кататоническом состоянии! — фельдшер пощелкал у меня перед лицом пальцами.
— Она в нормальном состоянии, — сказал Василий Васильевич Мурчалов. — Все, что ей нужно, это попасть домой, и она будет в порядке!
— Не могу я выпустить ее в таком состоянии! — сказал фельдшер. — Вы хоть инспектора спросите!
Волк у моих ног жалобно заскулил.
— Вот, даже собака со мной согласна!
В карету скорой помощи заглянул инспектор Дмитрий Николаевич Пастухов.
— Что тут происходит? — спросил он.
— Анна, — сказал Василий Васильевич Мурчалов. — На ней использовали… ты знаешь что.
— Что ты знаешь что? — спросил фельдшер.
— Не твой уровень допуска, парень, — сказал Дмитрий Николаевич Пастухов. — Постой, она же нормальная была только что! Как это понимать?
— Если бы я знал! — сказал Василий Васильевич Мурчалов.
Он обратился ко мне:
— Анна, что с вами произошло?
Василий Васильевич Мурчалов не был Хозяйкой. Я не могла отвечать на его вопросы. Я молчала.
— Знаете что, барышня, как насчет выпить горячего чаю? — фельдшер положил руку мне на плечо.
— Я ведь и когтями могу, — сказал Василий Васильевич Мурчалов, глядя на фельдшера.
Тот убрал руку.
— Серьезно, парень, не твоего ума дела, — сказал Дмитрий Николаевич Пастухов. — Иди-ка, найди, где ямщик наш околачивается, барышню домой надо срочно. Считай, у нее редкая болезнь, а лекарство дома есть.
Фельдшер вышел.
Тогда Дмитрий Николаевич Пастухов сказал:
— Васька, стареешь. Оборотня даже не приметил.
— Боже мой! — Василий Васильевич Мурчалов свесил морду с моих колен. — В самом деле, оборотень! Эльдар Архипович, никак вы?
Эльдар Архипович Волков поднял голову и оскалился.
— Если я узнаю, что вы с ней что-то сделали… — начал говорить Василий Васильевич Мурчалов.
Дмитрий Николаевич Пастухов его перебил:
— Не кипеши, они вместе пытались оттуда выбраться. Похоже, она его спасала. Ничего, парень, — он обратился к Эльдару Архиповичу Волкову, — остаток полной луны можешь у меня перекантоваться. Скажу, что ты мой застенчивый племянник. Главное, на луну не вой.
Реакцию Эльдара Архиповича Волкова мне не было ни видно, ни слышно.
Дальше мы ехали. Долго. Я запоминала маршрут. Мне хотелось пить и спать, но приказа не было. Я сидела. Василий Васильевич Мурчалов лежал у меня на коленях, иногда вставал на задние лапы и принимался вылизывать мои щеки.
Мы остановились около дома номер шесть по улице Нарядной в Рубиновом конце — это дом, принадлежащий сыщику Мурчалову, где я номинально снимаю комнату. Плата, которую я вношу за постой, значительно меньше средней по улице.
— Вставайте, Аня, — сказал Василий Васильевич Мурчалов. — Пойдемте домой.
Он не был моей Хозяйкой и не имел права отдавать мне приказы. Я продолжала сидеть.