Я об этом не успел еще подумать, однако решил, что да, это вполне возможно. Мы обменялись многозначительными взглядами, чувствуя себя очень опытными и искушенными.
— И мы не знаем, кто еще из генмодов может быть причастен, — медленно проговорил Пастухов. — Или людей, если уж на то пошло.
— Не знаем, — кивнул я.
— Значит, и союзников искать негде…
— Да нет, — возразил я, — найдем мы союзников! Не вдвоем же заниматься разоблачением заговора!
Тут мы оба разом замолчали. Нам вдруг стало очевидно, что нас и в самом деле только двое, что я всего лишь начинающий сыщик (и даже еще не сыщик, лицензию-то я не получил!), а Дмитрий — всего лишь помощник младшего инспектора, и над ним стоит целая когорта начальников. Любой из которых может устроить ему буквально собачью жизнь. И любой из которых может оказаться заговорщиком.
Мы обменялись взглядами. У меня даже мелькнула малодушная мысль, что, пожалуй, дед был прав, и лучше пересидеть это дело, свалив его на плечи более старших и опытных, которые будут действовать более разумно.
Мы же не просто не представляли, с какого конца браться за расследование, чтобы разоблачить заговор без тени сомнения; мы даже не знали, кому о нем сообщать впоследствии, чтобы с грядущим восстанием было покончено!
И тут я вспомнил.
Сова, которая подсказала нам насчет непонятных ремонтных работ возле Ратуши! Она сказала, что работает там… или, по крайней мере, на это намекнула. Что с того, что матушка не знала никаких сов? Даже матушка не может знать всех. Кроме того, сова могла быть новичком, вроде нас.
— Сова! — воскликнул я. — Елена Филина! Вот кто наш естественный союзник!
— Ну не знаю, — пробормотал Пастухов. — Я вообще не понял, кто она такая и откуда взялась…
Опасения, безусловно, здравые, но меня уже было не остановить. Я немедленно засобирался к Ратуше, и Пастухову, уставшему после смены, пришлось идти со мной. То есть со мной и Прохором, конечно же.
По дороге я разъяснил Пастухову свои соображения.
Кто бы эта Филина ни была, она, несомненно, обладала какими-то контактами в Ратуше. Вдруг да поможет нам раздобыть документы, по которым ведутся эти земляные работы? Так мы выясним заказчика, того самого, который покрывает этот план перед своими сотрудниками. Он-то, несомненно, связан с заговорщиками, и через него мы на них и выйдем!
— Ну, документы, положим, я могу тебе и сам раздобыть, — заметил Пастухов, пока мы тряслись в трамвае по пути до Ратуши (экономии ради).
— Мог бы, если бы твое начальство тебя ни в чем не подозревало, — фыркнул я.
Однако поиски в Ратуше и Магистратуре ни к чему не привели. Мы доконали нескольких рецепционистов, однако никто из ведающих приемом посетителей или подачей жалоб не смог сообщить нам, есть ли в Ратуше некая Елена Филина, генмод-сова. Точнее, все они в один голос заявляли, что такая тут не работает.
По моей просьбе Прохор даже перекинулся парой слов с курьерами, охранниками и прочим низовым персоналом, также имеющим привычку курить на крыльце. Никто из них также такой не знал. И вообще, мама, похоже, была права: единственные два филина (или совы), регулярно появляющиеся в Ратуше — это два генмода из Городского собрания.
Кстати, один из них (Длинноног) оказался полицейским в высоком чине.
— Ну все, — зевая во весь рот, сообщил Пастухов. — Я — спать. Если что, меня можно найти в общежитии ЦГУП.
К тому времени февральский день, все еще не настолько длинный, как летний, уже начинал переходить в сумерки. Если вспомнить, что Пастухов отработал ночную смену, его усталость выглядела совершенно оправданной. Казалось даже немного невероятным, что он продержался так долго.
Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Было ясно, что сегодня мы уже ничего путного не придумаем. Оставалось только разойтись.
— Хозяин, — сказал Прохор, — если позволите, мы еще успеваем заехать в ЦГУП за вашей лицензией. Особенно, если возьмем извозчика.
Несколько секунд усталость боролась во мне с разумной бережливостью. Затем я дал Прохору добро: я рассудил, что в такой относительно поздний час посетителей в патентно-лицензионном отделе ЦГУП будет немного, и дешевле будет сейчас потратиться на извозчика, чем на следующий день еще терять несколько часов, вновь добираясь до Собора!
Мы и впрямь успели. На сей раз и в самом деле посетителей не было. Скучающая чиновница, не отрываясь от блюдечка с чаем, выдала мне вожделенную бумагу — плотную, гербовую, весьма официального вида. Она говорила, что я, Василий Васильевич Мурчалов, отныне имею право осуществлять сыскную деятельность на территории Необходимска и прилегающей области, в том числе в случаях, предусмотренных параграфом «Частный сыск» городских Уложений о правопорядке. На лицензии имелась даже моя фотография — новшество, тогда только получившее ход.