Наконец я набрал телефон центрального отделения ЦГУП и попросил позвать к телефону младшего инспектора, на которого Жанара Алибековна перегрузила дело Кахетьева — она, разумеется, назвала мне его фамилию при расставании.
Этого инспектора я совсем не знал — некто Травушкин.
Голос у него оказался под стать фамилии: молодой и нервный.
— Это сыщик Мурчалов, — сказал я ему. — Скажите, вы уже наведывались в багетную мастерскую, куда Кахетьев отдавал в починку картину Ходоковой?
— Н-нет, не успел, — сообщил этот господин. — Завтра утром собирался.
— Так давайте наведаемся вместе? — предложил я. — Думается мне, мои наблюдения будут вам полезны.
— Давайте! — судя по тону молодого человека, он явно обрадовался намечающейся поддержке.
Должно быть, первое расследуемое им дело в самостоятельном качестве. Знаю я, что делают помощники младших инспекторов: патрулируют улицы вместе с городовыми да заваривают всем чай. Впрочем, Пастухов, конечно, и в этом качестве отличился. Но не всем же быть Дмитриями Пастуховыми!
Договорились на утро и распрощались.
Анна позвонила довольно поздно вечером, часов около девяти. Я к тому времени уже успел выговорить Ваське за вновь заляпанные стены детской, — со стороны Анны было крайне недальновидно подарить ему краски! — наказать его, помириться с ним и почитать ему на ночь сказку. Каким-то образом этот юный вымогатель выбил у меня позволение уснуть рядом со мною на письменном столе. Пожалуй, я разрешил ему это только потому, что меня это до некоторой степени умилило: привычки Мурчаловых к возлежанию на столах должны передаваться по наследству!
Так что проснулся я, уткнувшись носом в рыжий мех своего отпрыска, что вовсе не так приятно, как может показаться иным сентиментальным особам: Васька нещадно линял.
К сожалению, телефонный звонок поднял меня, но не юного оболтуса: он так и продолжил дрыхнуть, только ухом дернул. Возмутительно! Вот что значит, привыкнуть к телефону с самого раннего возраста!
Но мне делать было нечего: переступив через сына, я нажал нужный рычажок, чтобы снять трубку.
— Говорит Ходокова, — сообщил в трубку телефонист, и тут же его голос сменился голосом Анны.
— Шеф! Не разбудила?
— Я что, старик, спать в такое время? — спросил я довольно желчно, сверяясь с циферблатом настольных часов. — Еще и десяти нет. Что вы хотели?
— Ну, я разузнала несколько имен людей, которые отлично копируют картины… Вам есть, на чем записать?
Я вздохнул и взял в зубы специальное приспособление с зажатым в ним карандашом. Воистину, после того, как Анна съехала, работать стало куда неудобнее!
Можно было, конечно, разбудить Ваську, но паршивец спал слишком сладко… кроме того, его способности к письму пока ограничивались умением выводить похожие на буквы закорючки, которые только какой-нибудь специалист по древней клинописи признал бы частью алфавита.
— Давайте, — пробормотал я неразборчиво, краем пасти. Но Анна, разумеется, меня поняла.
Она перечислила мне несколько фамилий, потом добавила:
— И вот знаете, этот Хохлов… Он подрабатывает написанием репродукций, а работает в багетной мастерской, как мне сказали! Правда, не сказали, в какой. Но я думаю, это уже показательно, не так ли?
Ну вот картина и сложилась.
— Еще как показательно! — сообщил я. — Вы молодец, Анна.
Аня помялась и заговорила снова.
— Василий Васильевич, я хотела извиниться за свою несдержанность. Та истерика, которую вы видели…
— Не припомню никакой истерики, — перебил я ее. Если уж утешать плачущую женщину ужасно, то еще хуже говорить об этом. — Расчувствовались немного, бывает. И все. Вам нужно поберечь себя и делать перерывы в работе над картиной.
— Картиной? — это проснулся Васька: его уши дернулись, едва он услышал кодовое слово. Отпрыск развернулся из тесного клубка и сонно заморгал. — Папочка! Это Аня, да? Аня по телефону?
Голоса у генмодов старше одного-двух лет уже чаще всего совершенно взрослые. Но никто, слыша Ваську, не усомнился бы в его юном возрасте, такой неподдельный энтузиазм и наивность слышались в интонациях!
— Да, Васенька, это я, — засмеялась Аня в трубку. — Что, как у тебя сегодня день прошел?
— Я рисовал! — с гордостью заявил Васька. — На стенах! Делал эти… фрески, вот! А папенька не понял!
— Папенька правильно не понял, — сурово ответила Аня. — Я тебе что говорила: фрески только на заказ рисуют! Вот подготовлю я тебе стену, закажу, тогда и пиши на здоровье!