Травушкин недоверчиво покачал головой.
— Ну и быстро вы работаете, господин Мурчалов!
— Отнюдь нет, — произнес я с безразличием, стараясь, чтобы оно звучало как можно искреннее. — Мне редко попадаются дела в этой области, да и связей практически никаких…
— Ну да, если не считать автора самой картины, — недоверчиво произнес Травушкин.
— Кроме того, и дело-то немудрящее, — продолжил я, не обращая внимания на эту реплику. — Любой бы догадался.
— Как это немудрящее? — удивился Травушкин. — По-моему, очень запутанное! Ладно бы, с аукциона продали оригинал, копию оставили владельцу — тут понятно. Ладно бы, на аукционе продали подделку — тоже понятно. Но зачем делать две копии и одну продавать?
— И в самом деле, — я независимо лизнул лапку, — зачем? Думаю, об этом стоит спросить у Любови Егоровны Кахетьевой.
Травушкин подумал и, кажется, пришел к очевидному выводу:
— Вы думаете, Хохлов в нее влюбился? И именно поэтому припрятал ее настоящий портрет, а еще одну копию сделал на продажу так, ну почему бы не заработать?
Я захлопал глазами. Признаться, такая версия даже не приходила мне в голову! Иногда молодежь способна меня удивить своим полетом мысли. Впрочем, с Анны во время оно тоже сталось бы предложить подобную версию.
— Младший инспектор, сколько времени вы работаете в ЦГУП? — спросил я его.
Тот слегка порозовел щеками.
— Н-ну… два года.
Надо думать, округлил в большую сторону, хотя вряд ли слишком.
— Вам очень, очень повезло с делами, которые вам поручали расследовать, — сделал я вывод.
Регистрационное бюро Торговой палаты занимает огромное, длинное здание на берегу реки Неперехожей, построенное специально для целей хранения регистрационных сведений сразу после Большой войны. Лишних денег тогда у города не было, поэтому в отличие от здания ЦГУП оно не отличается красотой. Честно говоря, оно вообще ничем не отличается: такой унылый кирпич еще поискать! Однако внутри на диво уютно: документы, знаете ли, нуждаются в постоянном режиме влажности и температуры. А это весьма ценно и летом, когда булыжники тротуаров плавятся от жары, и промозголой зимой, когда негде спастись от сквозняков.
Сыщику приходится довольно часто пользоваться регистрационным бюро. В бытность свою помощником Бонд я протоптал сюда широкую тропу и, должен сказать, провел немало приятных часов, заснув под зеленой лампой на столе в справочном зале! Не то чтобы я засыпал специально — просто обстановка располагает.
Доступ в это святилище («Скуки», — добавляет Прохор, и, говоря по совести, он прав! Но нет в мире совершенства) может получить кто угодно. Если вы полный или неполный гражданин города, то для вас бесплатно — достаточно показать удостоверение на пропускном пункте архива, где царят, по-моему, совершенно одинаковые тетушки. Они все люди, но тоже напоминают мне сов своими круглыми очками на цепочках, которые покачиваются, как брыли.
В тот день после беседы с Еленой это сходство казалось мне особенно сильным и вызывало умиление.
Как всегда, наши с камердинером документы не вызвали никаких нареканий: нас пропустили без проблем. Новенькая сотрудница даже попыталась продемонстрировать мне, как пользоваться картотекой, но я вежливо отказался. Мне и так было ясно, где найти сведения обо всех недавних договорах по городскому благоустройству.
Разумеется, полные копии договоров тут не содержались — для этого не хватило бы даже самого огромного хранилища. Но для наших целей было вполне достаточно и кратких описаний контрактов. Там указаны уникальные номера каждого кумпанства, а уж по тем легко найти краткие уставные документы, где, разумеется, указаны и собственники.
Копаясь во всем этом, я особых сложностей не предвидел… Как выяснилось, рано! Во-первых, обнаружилось, что большинство подрядчиков, выполнявших ремонтные работы, принадлежали каким-то третьим кумпанствам, а те — еще другим кумпанствам, причем часто на правах совместной собственности. Увы, даже работа с Бонд не подготовила меня к должности бухгалтера!
(Тут-то я и порадовался, что не пошел по стопам деда, одновременно пожалев, что так мало от него перенял).
А тут еще Прохор наотрез отказался мне помогать, заявив, что его обязанности как слуги заканчиваются на том, что он принес меня сюда, а потом отнесет обратно. «Могу еще снабдить вас водичкой или молоком, — безжалостно добавил этот подлец, — или шерсть вычесать прямо здесь. Не хотите? Ну а я не хочу копаться в пыльных документах, хозяин! В прошлый раз вы меня вынудили это делать, так у меня неделю аллергия не стихала!»