— Доброе утро! — воскликнула она, забираясь к нам в возок: ради прогулки шеф согласился потратиться на извозчика. Отчасти потому, что Орехов предлагал послать за нами экипаж, и Мурчалов счел необходимым гордо отказаться. — Не правда ли, прекрасная погода!
— Изумительная, Марина Бикташевна, — мурлыкнул шеф, пытаясь замаскировать тревогу за отпрыска под маской вальяжного спокойствия. — Как ваши дела?
— Спасибо, хорошо, — улыбнулась Марина.
— Как ваши дела с банком?
— Пока безуспешно, но я не теряю надежды, — она вздохнула. — А как ваши дела на детективном поприще?
— Клиенты меня радуют, — сдержанно проговорил шеф.
Мне оставалось только вздохнуть, слыша этот обмен репликами: оба они врали.
Дело в том, что Марина пыталась получить ссуду для открытия собственной частной школы, но банк отказывал ей, не видя обеспечения. Марина не сдавалась: собирала отзывы клиентов и коллег, чтобы показать свою благонадежность и профессионализм, искала поручителей. Однако пока особых подвижек не было. Разумеется, она могла попробовать и другие банки — только респектабельных в нашем городе около десятка, а есть и заведения попроще, — но не без основания полагала, что раз отказали в одном, откажут и в других. Так что на деле Марина месяца через полтора этих мытарств совсем пала духом.
Что касается шефа, то он после майской истории с Соляченковой приобрел статус чуть ли не национального героя, и поток клиентов к нам увеличился настолько, что это стало уже приобретать масштабы катастрофы. Кто-то другой, возможно, воспользовался бы случаем расширить дело, нанял бы других сыщиков и новых помощников; но шеф в деньгах не нуждается, а дополнительных хлопот не желает. Его детективная практика и раньше приносила ему достаточно средств. Теперь же шеф вынуждал меня то и дело отказывать клиентам, что также не шло на пользу его темпераменту.
Именно поэтому я воспользовалась любезным предложением Никифора Орехова, который не только пригласил меня на морскую прогулку на собственном пароходе, но и разрешил позвать с собой несколько человек гостей. С моей точки зрения, и шеф, и Марина как никогда нуждались в хорошей передышке!
Маршрут был самым простым: сесть на пароход с утра, к обеду быть на острове Сторожевом, там устроить пикник, к вечеру отправиться к Красным гротам — они находятся к востоку от города, — там полюбоваться закатом и заночевать, а на следующее утро отплыть обратно. Отличное развлечение на выходные. Красивые виды, морской воздух… А главное, никаких мыслей о работе! И никакого шанса, что нас достанут клиенты, которые порою добивались внимания шефа в любое время дня и ночи.
Словно в ответ на мои мысли Марина поймала мою руку и крепко сжала:
— Спасибо, что вытащила, — серьезно сказала она. — Мне давно хотелось съездить на море! И я понимаю, чего тебе это стоило, — добавила она, понизив голос.
— Что ты, мне это ничего не стоило, — ответила я. — Наоборот, твое общество для меня самый настоящий подарок!
Марина улыбнулась с загадочным видом. Шеф перевел взгляд с нее на меня.
— Аня, помните, что вы обещали отказаться, если Орехов предложит вам работу, — проговорил он с характерным для него сарказмом. Так, что сразу становилось понятно: не работу Мурчалов имеет в виду!
Похоже, я снова густо покраснела. По крайней мере, щеки у меня потеплели.
— Да что вы в самом деле заладили! — воскликнула я. — Орехов и Орехов! Мы просто… подружились.
Конечно же, я понимала, что и шеф, и Марина подначивают меня не зря. Нельзя «просто подружиться» с человеком, который старше на десять лет и богаче в неисчислимое количество раз! Но как еще назвать эти отношения?
С тех пор, как мы вместе брали на абордаж дирижабль, Орехов иногда заезжал к нам — справиться о моем здоровье. Пару раз присылал цветы, один раз — коробку дорогой выпечки. Трижды приглашал на прогулки, один раз чтобы обкатать его новый аэромобиль (прошлый сгинул вместе с «Прогрессом»), дважды на извозчике. Все эти знаки внимания были мне приятны. Во время прогулок, однако, мы все больше говорили о сыскной работе, о том, как меняется политический строй города после мятежа, справится ли Горбановская с обязанностями мэра, какое наказание в конце концов ждет Соляченкову (ее судебный процесс изрядно затянулся) и на тому подобные темы.
Порою, конечно, разговоры наши касались и более личных вопросов. Однако Орехов всегда был сдержан и не пускался в откровения. Например, молчал как рыба о своей уважаемой матушке — богатейшем человеке в Необходимске. А я так и не рассказала ему самого главного о себе: то, что шеф удочерил меня не из детского дома и не после гибели родителей. То, что я на самом деле — генмод, изготовленный в пробирке, и что одну свою создательницу я убила собственноручно, а другого создателя все еще ловят и не могут поймать.