— Потому что это невозможно! — воскликнул шеф. — Мы ведь с вами уже говорили об этом. Генмоды были выведены путем неожиданной удачи: рекомбинация генов животных и оборотней под воздействием эннония дала такой вот спонтанный превосходный результат… который никто так и не смог повторить. Но никому не удавалось воздействовать на генетический склад рыб или насекомых! Или кем там должен быть кракен — гигантским кальмаром?
— И слава Аллаху, — пробормотала Марина. — Не представляю, как бы я учила маленьких тарантулов! Или кальмаров, если на то пошло. Я даже плавать не умею.
— Вот-вот, — поддержал шеф. — У современной науки просто нет средств работать с таким! Может быть, когда доведут до ума те гигантские электрические микроскопы, о которых заговорили недавно, но точно не сейчас.
— А что если Златовские уже такой микроскоп построили? — я никак не желала сдаваться, хотя уже чувствовала, что шеф, скорее всего, прав. — Например, с помощью Стряпухина? Мы так в точности и не знаем, сколько времени он работал с Соляченковой… и сколько времени на нее работали Златовские — тоже.
— Все может быть, — проговорил шеф, — я слишком давно занимаюсь сыскным делом, чтобы утверждать, будто некоторые вещи категорически невозможны. Но вы сейчас явно хватаетесь за соломинку! Кроме того, даже допустим, что Златовские и в самом деле вывели этого, как выразился наш фигурант, кракена — я все равно не вижу ни малейшего смысла ему атаковать наш пароход.
— Может, Серебряков прав, и отец хочет его убить? — спросила я. — А для этого натравил на него свое создание?
— И тот перепутал свою цель сначала с мышами, потом с генкозлом? — фыркнул шеф. — Согласитесь, что это как-то уже чересчур и попахивает авантюрными романами. Нет, если бы Златовский хотел уничтожить своего отпрыска, гораздо проще было бы прибегнуть к иным способам — у него наверняка осталось немало знакомств после работы у Соляченковой.
— А что если все эти знакомства шли через его жену, а после ее смерти и ареста Соляченковой он остался в изоляции? — меня словно какой-то демон упрямства толкал под локоть. Знала, что надо уже согласиться и не злить раздраженного шефа (ему тоже нелегко далась вынужденная бессонница этой ночью), но не могла остановиться.
Шеф только вздохнул.
— Безусловно, бывают такие люди, которым проще натравить на кого-то лабораторное животное, которое сложно контролировать, чем нанять знакомого бандита… Или вот хотя бы послать того вашего собрата по несчастью, помните? Коленьку? Его ведь тоже не арестовали, когда брали особняк Гавриловой. Он ушел, и, скорее всего, не имея собственной воли, по-прежнему состоит при Златовском.
— Точно… — пробормотала я.
Стыдно сказать, про Коленьку — бездумную марионетку Златовских — я совсем забыла. Наверное, потому что не хотела о нем лишний раз вспоминать. Очень уж неприятно думать о нем, и тем более думать, что я могла бы быть такой же, если бы не сказочное, фантастическое везение.
— То-то же, — сменил шеф гнев на милость.
— Но вы ведь сами спросили Серебрякова об опытах его родителей! — не могла я взять в толк.
— Я думал, что, возможно, одной из побочных тем Златовского, также для зарабатывания денег, была работа с морской болезнью. Это многое бы объяснило. В частности, тогда он мог бы попытаться сорвать опыты Соколовой и, кто знает, одно из направлений работы Рогачева… — шеф вздохнул. — Тоже исключительно дурацкая версия: кроме присутствия на борту Серебрякова, никакими следами Златовского в этом деле не пахнет, но хоть что-то… Так что давайте обрабатывать список подозреваемых.
— А мне вот что интересно, — подала голос Марина. — Этот профессор Рогачев… как вы думаете, он жив? Или его убили? А если убили, то как и где спрятали труп?
Мы переглянулись.
— Труп бы утопили, — сказал шеф.
— А если бы он всплыл? — Марина приподняла брови. — Мне кажется, в шторм топить тела небезопасно — их может вынести на скалы. Да и вдруг бы кто-то с мостика увидел? Бесследного исчезновения не получится. А если его спрятали на корабле — то где?
Мы с шефом переглянулись, и нас обоих поразила одна и та же мысль: кухня на «Терентии Орехове» оборудована по последнему слову техники! И там даже есть огромный газовый холодильник, которым Орехов очень хвалился на экскурсии!