— Нашел! — триумфально сообщил Мурчалов и сунул лапку в узкую щель, которую я даже не заметила. — Никифор Терентьевич, отойдите от двери, а то вас сейчас сбросит.
Орехов послушался. Шеф нажал на что-то в щели, раздался тихий щелчок, потом скрежет. Медленно-медленно железная дверь начала отворяться.
Глава 8
Постой, пароход — 8
— Как я и думал, — с удовлетворением произнес Мурчалов. — Скобы расставлены на таком большом расстоянии специально, чтобы этот кракен, к какому бы виду он ни принадлежал, мог взобраться по ним. Но как морское чудовище откроет дверь? Никак, если только снаружи не предусмотрена специальная удобная для него кнопка… каковую мы и обнаружили…
Пока он объяснял это, Орехов и Анисимова уже прошли вперед, в темный тоннель, открывшийся за дверью. По скинутой веревке к нам поднималась Геворкян, за нею была очередь Савина, который как раз помогал Сарыкбаеву устроиться у себя за спиной в импровизированной обвязке.
Из генсобак получаются отличные полицейские, да и военные тоже; вот и на флот у нас их принимают с удовольствием. Однако при всех своих достоинствах забираться по веревке самостоятельно у них никак не получается.
Я поглядела в дыру черного хода. Представила, что по ней лезет неизвестного мне облика монстр с щупальцами. Содрогнулась.
— То есть, хотите сказать, шеф, что в любой момент оттуда нас может достать какая-нибудь гадость?
— Именно, — шефа то ли совершенно не смущала такая перспектива, то ли он отлично притворялся. — Поэтому рекомендую быть осторожнее!
— Так точно, господин сыщик, — раздался из тоннеля голос Анисимовой, который показался мне чересчур беззаботным. — Надо же, рассказать маме с сестрами — не поверят!
— Скорее всего, у вас и не получится ничего рассказать, — ответил ей мягкий баритон Орехова. — Все наши приключения Городской совет наверняка засекретит.
— Если уже не засекретили, — пробормотал шеф очень тихо, себе под нос. На сей раз его фраза явно не предназначалась для чужих ушей, и я не успела спросить, о чем он, потому что Анастасия Викторовна как раз влезла на уступ.
В отличие от меня, она подготовилась лучше и была одета в брюки и куртку спортивного покроя. По тому, с какой ловкостью действовала директор цирка, чувствовалось, что молодость у нее выдалась бурная, и что она не считала эту молодость совершенно оконченной.
— Ха, — сказала Геворкян, заглядывая в тоннель. — Не вижу особой опасности. Этим щупальцам тут будет не размахнуться. Главное, не терять голову и фонари, а все остальное не страшно.
Этот оптимизм мне показался несколько чрезмерным, но все равно стало легче. Очевидно, как и у Марины, у Геворкян был дар успокаивать людей.
Дождавшись Савина и Сарыкбаева, мы двинулись по узкому коридору.
Пришлось выстроиться гуськом — строители тоннеля явно не рассчитывали на процессию вроде нашей. Но, к счастью, каменный тоннель быстро кончился, и мы попали в обширную естественную каверну. Размером она была, наверное, с большой бальный зал, но потолок поднимался высоко — фонарь в руке Орехова его не освещал. Посредине масляно поблескивала темной водой огромная лужа.
— Интересно, насколько здесь глубоко? — спросила Анисимова приглушенным голосом.
— Если морское чудовище забиралось по скобам, значит, этот водоем с морем не сообщается, — пробормотал Мурчалов. — Но, возможно, оно тут отсиживается…
Мы все замерли, словно ожидая, что вот-вот темная пленка воды прорвется очередным щупальцем. Но все было тихо.
Орехов поднял фонарь повыше — и мы увидели позади лужи неаккуратную кучку костей. Сразу было видно, что не человеческих: люди пока не научились отращивать себе длинные черепа с рогами.
— А вот и Матвей Вениаминович… — довольно бесстрастно произнес Сарыкбаев, принюхиваясь.
— Не обязательно, — возразил Орехов. — Тут больше останков… Три или четыре скелета минимум. Или вы его унюхали?
— Что тут унюхаешь после такой мойки… — пробормотал Сарыкбаев.
— Теперь я склонен думать, что Рогачев действительно нашел здесь свой конец, как это ни печально, — проговорил шеф. — Похоже, что Марина Бикташевна была права: хозяин нашего монстра кормил его козами и овцами. И тот, разыскивая свою мишень на корабле, попросту учуял знакомый запах или услышал знакомые звуки — вот и решил подзакусить заодно.
— Какой ужас, — Анисимова прижала ко рту перчатку, все ее лицо выражало гадливость.
Я чувствовала полную солидарность с нею, но тошнота у меня к горлу не подкатывала, только ярость. Разумеется, Рогачев мне не нравился, но ни одно разумное существо не заслуживает закончить жизнь в чужом желудке! Убить Златовского мало за такое.