— Посмотрите на дне чемодана, Прохор наверняка его упаковал, — посоветовал Мурчалов. — И да, совет ваш был бы разумен, только вот мы уже отчалили. Если здесь в развитии какой-то зловещий план, то не стоит привлекать к себе внимание, требуя лодку для схода на берег. Нас могут и не выпустить.
Шеф был прав: в своем порыве я пропустила громкий гудок парохода. Между тем в левый иллюминатор каюты был отчетливо виден маяк на Маячном холме, и я только сейчас заметила, что он постепенно приближается — очень медленно, но все же. Да и вода плескала о борт парохода уже совсем не так, как на стоянке…
А ведь я хотела посмотреть, как мы будем отходить от пристани! Гребаный Серебряков, разрушил все мои планы!
— Что же нам делать? — спросила я.
— Прежде всего, сохранять спокойствие, — ответил шеф. — И идти завтракать. Тут должны подавать вкуснейшую, свежайшую рыбу.
Насчет рыбы шеф, разумеется, оказался прав. Оставалось надеяться, что он прав и насчет всего остального.
После отплытия мои страхи постепенно улеглись. На пароходе царила самая идиллическая атмосфера, как нельзя лучше подходящая для неторопливой прогулки выходного дня. В салоне нижней палубы, поочередно сменяя друг друга, несколько таперов играли на пианино веселые, ненавязчивые мелодии.
Для развлечения гостей были устроены игры в карты и в домино, но большая часть просто прогуливалась вдоль бортов парохода, разглядывая морские виды.
А поглядеть было на что!
Я как-то никогда не задумывалась над тем, что окрестности Необходимска красивы: мне прежде не случалось бывать на морских прогулках. А между тем побережье рядом с нашим городом невероятно живописное. К самому берегу выходят пологие холмы, ярко-зеленые от луговой травы, в темных пятнах кустарников и деревьев. Иногда холмы расступаются, давая место разноцветным лоскутам плодородных полей, которые тоже частенько спускаются к самой воде (впечатление кажущееся, но выглядит красиво).
А у горизонта иногда становятся видны низкие голубоватые горы — Рубежный хребет, — над которыми парит белая серебристая дымка…
— Не предвещают ли эти облака над горами шторм? — спросила Марина.
— Капитан заверил, что нам нечего беспокоиться, — проговорил Орехов.
Он вызвался сопровождать меня и Марину на прогулке по пароходу после завтрака. Марина попыталась было оставить нас вдвоем, но я чуть ли не за рукав ее ухватила и вынудила остаться. Не знаю, почему. Даже интригуй Орехов на самом деле против нас с шефом, прогулка наедине с ним вряд ли чем-то мне грозила — не станет же он выкидывать меня за борт! А если бы и стал — в теплой морской воде до близкого берега я как-нибудь доплыву. Если, конечно, удастся быстро избавиться от юбки и ботинок.
В общем, Марина осталась с нами, и я была благодарна за ее компанию. Она как-то умудрялась задавать совершенно правильные вежливые вопросы. Между нами тек светский, ни к чему не обязывающий диалог.
Мне, правда, пару раз показалось, что Орехов хотел заговорить о чем-то еще, более серьезном, но, как всегда, он вел себя с безупречной вежливостью, не подав и виду.
Проведя нас по обеим палубам парохода и показав все сколько-нибудь примечательные места, Орехов откланялся, сказав, что ему нужно уделить время другим гостям. К своему удивлению, я вздохнула с облегчением.
— Да, я понимаю, почему ты заставила меня остаться, — сказала Марина с явной иронией, стоило только Орехову отойти. — Такой галантный обаятельный мужчина! Разумеется, наедине с ним язык отсыхает и слова на ум нейдут.
— Изящная версия, но неверная, — вздохнула я. — Какой бы обаятельный он ни был…
— Что? — на лице Марины внезапно отразилась тревога. — Неужели он… к чему-то тебя принуждает? Но зачем ты тогда приняла приглашение⁈
— Нет! — я поспешила прийти на выручку Орехову. Несмотря на его непонятные козни с Серебряковым, репутации, о которой подумала Марина, он не заслужил. — Просто… Не знаю. Мне неловко с ним.
Марина улыбнулась понимающе.
— По-моему, он хочет сделать тебе предложение.
— Что⁈ — не сказать, чтобы я об этом не думала. Думала пару раз. Однако мое удивление не было полностью наигранным. Я успела убедить себя, что ни о каком официальном браке между мною и Никифором не может идти речи — по крайней мере, пока. Мы никогда не говорили ни о любви, ни о чем-то хоть отдаленно романтическом. А если брать более приземленные мотивы, то ведь я ему совершенно не пара! Ни по происхождению, ни по образованию, ни по устремлениям.