Я же ведь еще ничего не начала! Не брала никаких заказов, ни с кем не встретилась! Марина мне только письма передала! О чем это они?
Дочитав, я подняла взгляд на шефа. Тот вылизывал лапку, как будто ему было абсолютно все равно, что там написано в статье.
Я молчала, отчасти не зная, что сказать, отчасти отлично понимая, что Василий Васильевич заговорит ровно тогда, когда решит, и ни секундой раньше.
Наконец лапка приобрела ту степень чистоты, которую шеф счел приемлимой. После этого он поднял голову и спросил:
— Вы же понимаете, что после такой статьи действующие салонные художники вас прямо-таки съедят?
— Что? — я заморгала.
— Вам проходу не будет. Вас загнобят. Вас назовут недоучкой, ваши картины — жалкой мазней… Разумеется, если повести дело верно, это только прибавит вам клиентов. Особенно если Ореховы не откажут вам в поддержке. А они, конечно же, не откажут. Но будет очень трудно, так и знайте.
Газета выпала у меня из рук и с мягким шуршанием осела на пол.
— Вы знаете? — спросила я почти шепотом. — Вы знаете, что предложила мне Марина?
— Ну, тут не нужно быть гением сыскного дела, чтобы догадаться, — ворчливо проговорил шеф. — Достаточно немного знать вас и вашу подругу… да, и должен еще предупредить, что студию вам лучше снимать в Рубиновом конце, даже если Ореховы будут настаивать на Дельте. Здесь не такая богатая клиентура, но можно найти более чем приличный район, и на первых порах лишние траты вам не нужны. Да и Василий-младший будет скучать, если вы уедете далеко.
— То есть вы не против? — пораженно спросила я.
— Разумеется, против! — воскликнул шеф. — Сколько лет я с вами возился, наконец начал толк выходить, и все зря! Опять же, мне что, заводить помощника с фотоаппаратом? Накладно выйдет!
На моем лице, наверное, было написано столь глубокое непонимание, что шеф сжалился и объяснил:
— Аня, ну какой смысл мне работать с помощницей, которая несчастлива и тяготится своим положением? Я не рабовладелец. Кроме того, как ваш бывший опекун, я должен заботиться о ваших интересах…
Шеф не договорил. Я сграбастала его со стола и прижала к себе, крепко-крепко обнимая. У меня даже слезы закапали, бисеринками оседая на его пушистой шубе.
— Шеф, вы самый лучший шеф на свете! — бормотала я. — Самый лучший!
И шеф даже не протестовал, что я его обнимаю и тискаю! Вот где чудо.
Глава 18
Как красть картины — 1
Дело о подпольном аукционе для меня началось с телефонного звонка.
Ненавижу этот адский аппарат! Будь моя воля, запретил бы на законодательном уровне. Но — поступь прогресса не остановить. Как сказал Прохор, «воля ваша, хозяин, только если не хотите терять клиентов, придется к сеточке-то подключиться». И Анна поддержала: она, мол, тоже у себя в студии поставит.
Чуть было на нее не нашипел: у себя в студии пусть делает что хочет, а меня учить молода еще! Клиенты, которые стоят моего времени, меня так или иначе сами найдут. Даром, что ли, я столько лет на репутацию работал? А с этой звонилкой даже после обеда не поспишь. Как это я согласился до моего кабинета провод протянуть? Затмение ума нашло, не иначе. Надо было оставить в прихожей, и весь сказ!
Пусть бы Прохор к нему подходил. А то он стал жаловаться, что с уходом Анны ему работы прибавилось. Вот почувствовал бы, каково оно, когда по-настоящему работы много.
Но увы, и Прохор в кабинете отсутствовал, и игнорировать настойчивую звонилку у меня никак не получалось. Пришлось подняться с уютной стойки журналов «Техника и жизнь» и нажать на рычаг специального приспособления, облегчающего пользование телефоном для генмодов.
Придумал приспособление, между прочим, Эльдар Волков, протеже моего друга Дмитрия. Сейчас вроде бы по настоянию того же друга хлопотал, чтобы оформить патент. А по мне, предать бы забвению и саму штуковину, и ее автора.
Ну вот, я нажал на рычажок, и услышал голос прямо из динамика. У изобретения Волкова есть два варианта: можно сунуть голову целиком в рожок, чтобы никто не слышал, что тебе там говорят. А можно так. Поскольку я в кабинете был один, то выбрал динамик — не люблю рожок, звук в нем хоть и тихий, но отражается от медных стенок и бьет по ушам.
— Вам звонок из ЦГУП, соединяю, — сообщила мне телефонистка, пока я предавался мысленному бичеванию современной техники.
И тут же ее голос сменился знакомым хриплым баритоном моего друга. Легок на помине! Именно Дмитрий Пастухов, начальник особого отдела ЦГУП, которого я только что вспоминал, мне и позвонил!
— Привет, Василий! Кажется, тут дельце по твоему профилю нарисовалось.