Жизнь молодых людей после этого резко изменилась. Лилия впала в жестокую депрессию и, не смотря на попытки врачей облегчить ее боль всякими полунаркотическими препаратами, попыталась покончить с собой. Спасло ее только то, что, по совету доктора, муж тайно установил в их доме видеокамеры и увидел по одной из них, как жена принимает огромную дозу каких-то таблеток. Целый месяц, половину из которого боли продолжались, девушка провела в психиатрической лечебнице, выйдя из которой обнаружила, что уволена с места работы. Поначалу ее гневу не было предела, но через какое-то время Николай убедил девушку, что лучше ей будет сидеть дома, а он позаботится о том, чтобы у нее было все, что ее душа пожелает.
Со временем Лилия успокоилась и смирилась со своим новым положением. К тому же поначалу все было действительно вполне приемлемо, пока Николай не пристрастился к спиртному. А когда через два года с женщиной случилось очередное обострение болезни, некогда успешный юрист окончательно запил, более того он еще и увлекся азартными играми, в которых начал с неимоверной скоростью прожигать их состояние.
Однако Лилю все это мало заботило, более двух месяцев, изо дня в день, она существовала от приступа к приступу, да и в этих перерывах между жестокими муками ее мозг практически не работал. В конце концов, женщина снова предприняла попытку свести счеты с жизнью, но снова неудачно. Вскрыв себе вены в горячей ванной, она расслабилась и приготовилась обрести свободу от своей страшной жизни. Но неожиданно начавшийся приступ боли заставил женщину забыть обо всем на свете, в том числе и о том, что кран с водой так и не выключен. Очень скоро пол в ванной комнате оказался полностью залит водой, и соседи снизу начали настойчиво стучать во входную дверь.
Буквально через пятнадцать минут, открыв глаза после окончания приступа, Лилия обнаружила себя в машине скорой помощи. Молодой врач прозрачной маской активно накачивал ее легкие кислородом.
Как и в прошлый раз, женщина провела остаток периода обострения в психиатрической лечебнице. Муж ее почти не посещал, так как в это время был активно занят распродажей совместно нажитого имущества. Окончательно погрязнув в азартных долгах и выпивке, Николай очень скоро начал раздражать своего непосредственного начальника, а, не справившись через какое-то время с двумя важными заданиями, оказался со скандалом выставленным на улицу. Выйдя из больницы, Лиля оказалась, что называется, у разбитого корыта. От некогда внушительного состояния ничего не осталось и женщине пришлось снова выйти на работу, только уже не на ту престижную фирму, где они с Николаем когда-то трудились, а на маленькую фирмочку с более чем скромными окладами.
Время шло, несчастной Лилии снова нужно было смириться с очередным этапом падения своей жизни, и она смирилась. Спустя два года болезнь не вернулась и женщина начала тайно надеяться, что болей больше не будет, но чуда не произошло…
Еще через год началось очередное обострение, с самого начала которого, Лилия сама добровольно отправилась в психиатрическую лечебницу. Правда, ее страданий это никоим образом не облегчило, но зато помогло избежать очередной попытки суицида.
Через три месяца, вернувшись из больницы, женщина узнала, что Николай за это время не вышел из очередного запоя и умер, а с работы ее уволили. Однако теперь, после стольких передряг, сломать ее казалось невозможно, и вскоре она стала на биржу труда и нашла себе новую работу, только уже не юристом.
С тех пор в жизни Лилии Бурковой прошло еще три бесцветных года, в которые вместилось бесчисленное количество фирм и предприятий, специальностей и должностей. Долго она нигде не задерживалась, то начальство ею было недовольно, то сама она уходила, хлопнув дверью. Мужчину она себе больше не искала, а по своей инициативе никто на нее особо не заглядывался. В свои тридцать лет с копейками женщина выглядела неимоверно потрепанной и измученной, меньше сорока пяти ей вообще никто не давал. Чем ближе подходил возможный срок возвращения недуга, тем больше Лилия впадала в депрессию, так что теперь к увядшим физическим данным прибавились еще и вечно несчастные влажные глаза…
Вернувшись, наконец, домой, Буркова поужинала и, заполнив ванную горячей водой, блаженно в нее погрузилась.
- И кто меня за язык тянул? – пробормотала она сама себе, вспомнив о сегодняшнем приглашении в гости Светы, - она ведь может с семьей прийти. Точнее она наверняка так и сделает, а мне не очень-то хочется видеть счастливое семейство, для которого я – всего лишь страшный одинокий призрак.
Лилия закрыла лицо влажными ладонями и снова повторила:
- Кто меня за язык тянул?!
За три года полного одиночества женщина привыкла разговаривать сама с собой. В сущности, все люди так делают, просто Буркова начала делать это не про себя, а вслух.
- Ближе к выходным извинюсь перед ней и скажу, что занята, - нашла решение проблемы женщина.
Закрыв глаза, она погрузилась в воду под самый нос…
Лиля почувствовала удушье и резкий спазм в горле с примесью тошноты, она открыла глаза и, сообразив, что происходит, рванула вверх. Вынырнув из воды, женщина зашлась в приступе дикого кашля, ей уже очень не хватало воздуха, но делать спасительный вдох горло все еще отказывалось. Собрав всю волю в кулак, со слезами на глазах, она пересилила приступ и заставила диафрагму расшириться, со свистом затягивая в горло свежий воздух.
Наконец задышав, Лиля попыталась понять, что с ней случилось, и по остывшей воде сообразила, что задремала прямо в ванной.
- Твою мать! – ругнулась она, умывая соленое от слез лицо и вытряхивая из оглохших ушей воду.
Дойдя до правого уха и пару раз тряхнув наклоненной в нужную сторону головой, женщина ощутила неожиданную боль где-то за глазом. По ощущениям вода из уха вытекла, но чувство заложенности не прошло.
- О господи! – дрожащим голосом запричитала Лиля, - неужели началось?!
За предыдущие четыре сезона обострений своего недуга она хорошо выучила все этапы появления страшных болей и сейчас в душе была уже уверена, что болезнь вернулась. Не обращая внимания на свою наготу и прохладный воздух в квартире, Лиля вылезла из воды и, на ходу вытираясь полотенцем, поспешила на кухню, где в одном из ящиков лежали необходимые ей лекарства.
- Скорей… скорей… скорей,.. – повторяла она себе под нос.
Боль в районе правого глаза неумолимо нарастала, нос с той же стороны заложило и появилось ощущение распирания. Порывшись дрожащими руками в ящике, она нащупала коробку с таблетками и, разорвав ее в клочья, вытрусила в рот несколько капсул. Проглотив их без воды, женщина улеглась прямо на холодный пол и, скрутившись колесом, сжала голову собственными коленями. Не смотря на лекарство, боль стала просто адской и несчастная, не в силах больше сдерживаться, начала по-звериному подвывать…
Приступ длился почти сорок минут. Когда же он, наконец, прекратился, Лилия расслабила закоченевшие от холода и напряжения мышцы и залилась горькими слезами. Она не знала, как в этот раз сможет пережить эти ужасные три месяца. Скорее всего, нужно было снова идти и добровольно сдаваться в психушку, это означало уход с очередной работы и потерю очередного круга знакомых. Однако до похода в больницу еще нужно было протянуть как-то предстоящую ночь, которая, женщина давно это знала, не предвещала ни малейшего послабления мук.
Тяжело вздохнув, она осторожно встала и отправилась в спальню за одеждой. Одевшись и кое-как поужинав, еда совершенно не лезла в горло, она легла на диван перед телевизором и стала бесцельно рыться по просторам земной сети. Она не могла ни на чем сосредоточиться, так как находилась в постоянном ожидании возвращения страшной боли. И долго она себя ждать не заставила…
За время бессонной ночи женщина перенесла еще два жестоких приступа и к утру оказалась взвинчена до предела. Никого не предупредив на работе, она спешно собрала свои вещи и помчалась в больницу. Сидя в общественном транспорте, она думала только о том, чтобы приступ не начался раньше, чем она успеет добраться до своего психиатра. Однако, как только женщина вышла из автобуса, ее опасения оправдались. Бросив сумку, Лиля упала прямо на пешеходную дорожку и, скрутившись, завыла от неимоверной боли. Несколько прохожих бросились к несчастной и попытались выяснить, что с ней случилось. Но вместо ответа Буркова схватила одного из них за ворот рубашки и, глядя на него выпученными безумными глазами, один из которых страшно налился кровью, завопила: