— Еще бы! — ахнула я.
Да, я — завсегдатай Народного театра, грешна. Пусть пьесы, которые там ставят, не всегда отвечают самому изысканному вкусу, зато они интересны. От них кровь бурлит в жилах и дух захватывает. А уж если добавить к обычным красочным декорациям еще и те картины на воздухе (точнее, водяном паре), которое создает устройство мошенника Монро — должно и вовсе получиться необыкновенно!
— В общем, у них сейчас просто нет времени на то, чтобы переоборудовать аэромобиль. Это ведь не починка часов в свой карман в свободное от работы время, такое от коллег не скроешь, — подвел итог шеф. — Следовательно, что?
— Мы имеем дело с подпольной лабораторией? — спросила я. — Может быть, опять организованная преступность? Что-то они успокоились после ареста Резникова…
— И наймит организованной преступности снимает котят с деревьев? Нет, я думаю, что другая ваша версия ближе к делу: это развлекается кто-то, у кого денег куры не клюют. Кто-то, кто не только смог вывезти аэромобиль из-за границы в обход Гильдии, но и сумел оборудовать у себя на дому частную лабораторию. Честно говоря, если бы вы сами не поручились за алиби вашего друга Орехова, я подумал бы на него — по типажу он как раз подходит.
— Орехов не может быть мне другом, — возразила я, — мы с ним разного поля ягоды.
— И все же он запомнил ваше имя и лицо, — мурлыкнул шеф, — это уже кое о чем говорит… Насколько я знаю, у Никифора Терентьевича отличный нюх на людей — этим он пошел в мать. Так что чем-то вы его заинтересовали.
Почему-то я покраснела, хотя казалось бы — ну заинтересовала и заинтересовала, что тут такого? В конце концов, Мурчалов — едва ли не лучший сыщик Необходимска, а я его помощница. Волне возможно, что Орехов счел это достаточно полезным знакомством.
Так что не было никакой причины заливаться румянцем. Тем более, что Орехов мне вовсе не нравился как мужчина. Да, он был высокого роста — выше меня, что не так-то часто случается; с приятным голосом и безупречными манерами. Но при этом полноват, на десять лет старше, да и эти его дурацкие усики…
«Зато какие у него большие ладони!» — зачем-то всплыла в голове непрошенная мысль.
Я постаралась тут же ее отогнать. Что за притча, никогда ведь не интересовалась противоположным полом! Неужели, как говорит Антонина, наша экономка, «время пришло»? Так пусть уходит обратно, мне не до того.
— Ну ладно, — сказала я. — То есть вы считаете, что это духовный брат Орехова. Как же мы тогда его поймаем? Не предлагаете же вы следить за всеми богачами Необходимска? Кстати, сколько их у нас?
— О, довольно много, мы все же богатый город, — махнул хвостом Василий Васильевич. — Есть даже мнение, что третий или четвертый по состоятельности на планете… Но то, о чем вы говорите, конечно, невозможно. Нужно наладить слежку за небом. Увы, боюсь, мне придется пренебречь давней напряженностью в отношениях, что существует между кошками и птицами, и обратиться за помощью к воронам и галкам…
Шеф, разумеется, имел в виду генмодов — в Необходимске их живет довольно много, хотя генмодифицированные птицы держатся больше наособицу от людей, чем те же коты и собаки. Как говорил наш преподаватель гражданского права, «слабее интегрированы в общество». Знакомый шефа Аврелий Чернокрылов, хозяин таксидермической лавочки и сын знаменитого художника, скорее исключение из правил.
Я спросила, не через него ли шеф собирается действовать.
— Через него, увы, — вздохнул тот. — Не самая приятная особа, но других вариантов я не вижу. Не снова же пытаться загнать нашего фигуранта? Таксисты попробовали — не получились…
И тут у меня забрезжила в голове идея. Я вспомнила Румянцеву и Цой, жарко спорящих над кружкой пива. Цой даже чертила что-то на столешнице, пытаясь мне объяснить…
— Знаете что, — медленно проговорила я, пытаясь ухватить эту свою мысль за хвост, — а может быть, и получится. Правда, придется обратиться за помощью не только к птицам. Но мне почему-то кажется, что отказа не будет.
Как ни странно, мой план встретил полный восторг у Цой и Румянцевой. Я не думала, что они хорошо меня примут: как-никак, я снова заявлялась к ним в мастерскую посреди рабочего дня, отнимала время… Но Юлия встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями, и даже Мария сдержанно обрадовалась.
Когда я предложила им переоборудовать аэромобиль, чтобы он летал быстрее и лучше, Румянцева сперва восприняла это с неподдельным энтузиазмом и полезла уже за целым списком усовершенствований, которые она вела у себя в блокноте. А вот Мария Цой повела себя куда скептичнее.