Тогда такси развернулось и помчалось назад. Но теперь Орехов держался чуть сверху и позади него, не давая подняться выше надо льдом. Пару раз Таксист метнулся в разные стороны, но Орехов каждый раз оказывался молодцом.
— Правильно, правильно! — крикнул Пантелеев в возбуждении. — Под берег его загоняй, под берег!
Миллионщик никак не мог услышать его криков, но, видно, в том и состоял его план. Он действительно гнал Таксиста к высокому берегу, с тем расчетом, чтобы крутой склон помешал тому подняться.
Как назло, мы как раз подлетели достаточно быстро, чтобы этот берег и стоящие на нем дома Медного конца скрыли от нас итог противостояния. Впервые в жизни я пожалела, что не живу в тихом и чопорном Медном конце и не могу увидеть все из окна!
Но Пантелеев заложил петлю над берегом — и мне тотчас стало видно оба аппарата, мирно стоящие на снегу. Стало видно и аэромобиль Салтымбаевой, который порядком от нас отстал — бравая полицейская все же не могла тягаться с многолетним опытом гильдейца. Надо же, а я совсем забыла о них с Цой.
И Таинственный таксист, и Орехов вышли из своих аппаратов — темные фигурки на белом фоне, Орехов спиной ко мне, Таксист — лицом. Чем больше мы снижались, тем лучше я могла разглядеть лицо нашей городской энигмы: он как раз снял большие пилотские очки, надежно закрывавшие его глаза и даже верхнюю часть щек.
Без очков он оказался и вовсе невероятным красавцем: классические, исключительно правильные черты! С таких нужно сделать гипсовые слепки, чтобы учить рисовать детишек в гимназиях: ведь известно, что чем лицо симметричнее, тем проще перенести его на бумагу.
Кроме того, он был строен, широкоплеч — этакий образчик мужской красоты. Орехов, хоть и не уступал ему ростом, по сравнению с ним казался медведем. Тем не менее, я не испытала и тени сожаления от того, что миллионщик поймал этого артиста. Почему-то красивые мужчины, в отличие от красивых женщин, всегда вызывают у меня слегка мстительное чувство. Я будто бы подсознательно подозреваю в них негодяев. Может быть, потому что негодяи в пьесах Народного театра всегда красавцы, и чем красивее, тем вероятнее, что у него целая преступная империя под началом.
Пантелеев опустил наш аэромобиль на лед реки. Я спрыгнула первой и, прижимая к груди сумку с шефом, поспешила к Орехову и Таксисту. К моему удивлению, разговаривали они мирно, Таксист даже улыбался — широко и вроде бы искренне.
Орехов обернулся ко мне.
— Анна Владимировна, Василий Васильевич, разрешите представить вам Петра Евгеньевича Усманова — моего старого товарища по флотской службе!
— Очень приятно, — пробормотала я, переводя взгляд с одного на другого.
— Совершенно согласен, — проговорил шеф. — Петр Евгеньевич, полагаю, вы по-прежнему состоите на действительной службе?
— Ничего подобного, — легкомысленным тоном отозвался тот. — Мы с Ником ушли одновременно. Но он потому, что спешил к скучным цифрам и дебиту с кредитом, а я — потому, что не терплю скуку ни в каком виде. А наша флотская служба, увы, не дает ни малейшего простора для воображения.
— Ну-ну, — добродушно произнес Орехов, — знал бы ты, какие приключения духа и чудеса воображения ожидают того, кто проводит финансовые аудиты, ни за что бы не назвал мои цифры скучными.
— Каждому свое, — пожал плечами Усманов и снова мне подмигнул.
На сей раз подмигивание вышло менее очаровательным, чем в прошлый. Может быть, потому, что лихач, подмигивающий на ходу случайной девушке из толпы, кажется интересным, а тот, кто пытается флиртовать с помощницей сыщика, который чуть ли не арестовывать его явился, ничего кроме недоумения не вызывает.
Кстати, а будем ли мы его арестовывать или нет? Что ему можно предъявить, кроме незаконного занятия извозом? Может быть, нарушение общественного порядка?
В этот момент нас настигли Пантелеев, Салтымбаева и Цой.
— Ну и ну! — сказала Салтымбаева со сложным выражением лица, словно в ответ на мои мысли. — И кого тут арестовывать?
— Я вообще ничего не нарушал! — воскликнул Усманов.
— Вы зарабатывали извозом, не будучи членом Гильдии и не получив лицензии…
— Ни копейки не заработал, вот-те крест! — Усманов размашисто перекрестился. — Ни с кого денег не брал!
— Я не то слышал! — Пантелеев воинственно выкатил грудь.
— Не знаю, что вы слышали, — с достоинством проговорил Таксист, — но можете обыскать меня и мой мобиль сверху донизу, вы ничего не найдете.
— Сбросил кассу, как пить дать, — сделал вывод Пантелеев. — Анна Владимировна, вы девушка глазастая, не видали, куда он сбросил?