— Ты не суди его как человеческого ребенка. Генмоды в этом возрасте мало чем отличаются от животных. Если он активно бегает и прыгает, значит, все с ним в порядке. Ему не так важно, где носиться, дома или на улице.
Я вздохнула. Умом я понимала, что Марина права, тем более, она известный репетитор, занимается много с маленькими генмодами и разбирается в них гораздо лучше, чем я. Но все же держать моего названого «братишку» все время в доме казалось мне глубоко, фундаментально неправильным!
Мы отлично погуляли с Мариной. На ярмарке я и в самом деле купила для Васьки игрушку: маленькую тряпичную птичку, подвешенную на удочке. Женщина, которая продавала такие, клялась и божилась, что они «развивающие». Марина только хмыкнула: через два лотка такие же игрушки, только чуть попроще и не такие цветастые, продавались для домашних животных в два, а то и в три раза дешевле.
Но я все-таки купила яркую птичку, не торгуясь.
Потом мы взяли по калачу и стакану сбитня у разносчика, и Марина половину своего калача скормила уткам в городском пруду. А мне целого только-только хватило червячка заморить.
— Завидую твоему аппетиту, — только и сказала Марина. — Мне бы немножко тела набрать…
— Так ведь я тоже не в теле, — засмеялась я.
— Тебе и не надо, а то как за преступниками бегать! А мне бы вот солиднее выглядеть не помешало…
Марина, и верно, выглядит не очень солидно: росту она невысокого, и светлые кудряшки делу не помогают. Но репетитор замечательный.
— Неужели клиентов мало? — спросила я.
— В целом хватает, — уклончиво ответила моя подруга. — Просто я уже сколько думаю, как бы свою компанию открыть, набрать еще учителей… Пока так, присматриваюсь больше, у меня еще недостаточно денег скоплено. Но пробовала я с одной-двумя знакомыми говорить, и все они в один голос — нам бы в начальницы кого посолиднее!
— Видно, они плохо тебя знают, — утешила я. — Надежнее тебя начальства не найдешь.
— Возможно, — вздохнула Марина, но тут же улыбнулась. — Ничего! Справлюсь! Всю жизнь в учителях сидеть не буду!
— А я думала, тебе нравится учительствовать, — удивилась я.
— Это достойное занятие, и заработок верный, — Марина пожала плечами. — Но тяжело заниматься одним и тем же из года в год. Развиваться надо, вперед идти…
— Хочешь разбогатеть, как родители? — догадалась я.
— Не то чтобы именно разбогатеть, — вздохнула она. — Просто мне с детства нравилось бывать с мамой в конторе, как там все бегали вокруг, как цифры у мамы ловко сходились… если бы они с папой остались живы, я бы, может, сейчас принимала филиал в управление. И так же распоряжалась бы всем. Ответственность, конечно, большая, но ни секунды скучать нет, как мама говорила!
— А с учениками разве скучно?
— Когда как. Иногда ужасно скучно — особенно когда какой-нибудь задира пять минут мнется у глобуса и не может вспомнить столицу Юландии!
Марина сказала это легким, веселым тоном, но мне показалось, что крылась в ее голосе настоящая досада. Надо же. Все-таки как тяжело узнать других людей! С Мариной мы знакомы скоро год, и, казалось бы, у нас нет друг от друга секретов — она даже знает, что я человек-генмод, плод лабораторных экспериментов нечистых на руку ученых. А я знаю, сколько ей всего пришлось пережить, когда погибли ее родители, а их кумпанство разорилось. Но при этом мне и в голову не приходило, что Марина недовольна своей жизнью. Она всегда казалась такой собранной, такой профессиональной, так искренне радела за своих учеников! Что там, мы ведь и познакомились тогда, когда она ради одного из своих воспитанников пошла на преступление.
Мы распрощались недалеко от нашего с шефом дома, и я поднималась к себе все еще в задумчивости. Даже забыла об удочке с птичкой для Васьки, которую несла в руках. Ненадолго, конечно: попробуй тут забудь, если прямо в прихожей на тебя налетает рыжий вихрь и начинает карабкаться вверх по твоей юбке!
Мне повезло, что я все еще была в весеннем пальто из плотного сукна: когти у младшего Василия Васильевича острые, платье он мне непременно бы порвал. А так Васька благополучно забрался мне на плечо и зашипел.
— Прошу прощения! — произнес трубный, полузнакомый мне голос. — Кажется, это я мальца напугала!
Из гостиной в коридор выглянула Вильгельмина Бонд, бывшая напарница шефа.
Я с ней, разумеется, была знакома, но никогда не общалась близко, а последний раз и вовсе видела несколько месяцев назад — на вечере в честь переезда Васьки в отчий дом. Это высокая (выше меня!) и очень крепкая женщина богатырского сложения. Вот уж кому солидности не занимать! Она берет в основном всякие «личные» дела: слежку за женами и мужьями, проверку деловых партнеров — то, что шефу не слишком интересно и на что он соглашается исключительно от скуки. Иногда они подкидывают друг другу клиентов, если у кого-то их слишком много.