— Каких девушек? — не понял шеф. — Я говорю о тайной скупке булавок из Юландии!
Мы уставились друг на друга в непонимании.
Прохор пришел нам на помощь, снова прочистив горло.
— Чаю, господа? — спросил он.
— Да, прошу тебя, — тут же сориентировался шеф, — а потом стоит собрать всю мозаику по порядку. Главным образом меня интересует, зачем вам было обращаться за помощью к… господину Волкову, — он бросил на Эльдара странный, не неприязненный, но подозрительный взгляд.
Я подумала, что разговор будет долгим.
Глава 10
Во всем виноваты вампиры — 5
Мой рассказ действительно занял довольно много времени. Вовсе не потому, что я путалась и сбивалась, как то было с Эльдаром. Напротив, моя речь стала гораздо суше и информативнее: я уже попрактиковалась и успела успокоиться. В интересах ясности изложения я старалась не обвинять себя лишний раз, говорить объективно и не высказывать гипотезы, что Гуннар Лейфссон и в самом деле вампир — стыда на этот счет мне уже хватило с Эльдаром.
Однако шеф слушал меня не просто внимательно: он постоянно просил рассказать подробнее о том или ином эпизоде или начинал разъяснять детали, на которые мне и в голову не приходило обратить внимание — например, были ли на кухне жилого особняка Детей ночи запасы продовольствия. Откуда я знаю, я даже не заходила на эту кухню!
Вот так и вышло, что, пока мы говорили, оранжевый солнечный луч, который знакомо по-вечернему освещал один угол нашей гостиной, переполз на соседнюю стену, потом померк, порозовел и угас совсем. За окно опустились синеватые весенние сумерки. Антонина принесла нам еще чаю и бутербродов; за рассказом я чуть ли не в одиночку умяла их целое блюдо.
Антонина, когда хочет показать свое расположение, делает изумительные многослойные бутерброды в юландском стиле; такие высокие, что их приходится скреплять шпажками для канапе. Обычно поедание этих шедевров вызывает у меня сложности логистического порядка, но тут я сама не заметила, как приговорила штук пять без малейшей неловкости, ничего не рассыпав и не закапав, да еще и продолжая отвечать на вопросы шефа.
Наконец шеф сказал:
— Во имя всего святого, когда Вильгельмина выйдет из тюрьмы, у меня будет с ней серьезный разговор! Она клялась, что ничего опасного вам не предстоит.
— Так ведь опасности и не было, — возразила я. — Мне по-настоящему ничего не угрожало…
Эльдар фыркнул. Довольно невоспитанно с его стороны, но шеф спустил на тормозах, хотя я бы за то же самое получила выговор.
— Это еще большой вопрос, не подвергались ли вы физической опасности, — сказал Василий Васильевич.
Он перепрыгнул с моих колен на стол, откуда Прохор уже убрал чайный прибор и блюдо с крошками, и начал расхаживать по скатерти, размахивая своим роскошным, похожим на плюмаж хвостом.
— При том, — продолжал он вещать, — нет никаких сомнений, что вы подвергались опасности психологической! И огромной! Вильгельмина допустила серьезную промашку, что особенно непростительно, учитывая ее знакомство с сектантским опытом Галлии и Юландии! Ведь она знала, что Гуннар Лейфссон приехал оттуда. Совершенно очевидно, что господа, с которыми вы столкнулись, не доморощенные новички, которые только пробуют себя на ниве обольщения наивных личностей — у них, безусловно, есть и опыт, есть и отработанные процедуры… Вас с самого начала определили как потенциально внушаемую и очень грамотно вели — насколько я представляю этот процесс, разумеется, а я почти совсем его не представляю! До сих пор сектантские движения не входили в сферу моего интереса, я лишь позавчера наведался в библиотеку посмотреть литературу на этот счет. Которая, должен сказать, крайне бедна. Неудивительно, что все это оказало на вас такое сильное воздействие.
Надо же! Я-то ожидала от шефа разноса, а вместо этого получила чуть ли не индульгенцию.
Тогда я решила высказать то, что подспудно мучило меня с того момента, как я неожиданно впала в транс, слушая невразумительный гимн Детей ночи:
— Василий Васильевич, а не может ли так быть… что Златовские повысили мою внушаемость? Для того, чтобы легче было управлять мною?
Теперь шеф фыркнул не хуже Волкова.
— Чушь! — сказал он. — Никакой особенной внушаемости за вами не замечал, напротив, у вас очень пытливый ум. Да, склонность верить авторитетам, но в пределах общечеловеческой нормы. Однако повышенная восприимчивость — действительно часть вашего генетического наследия… Кроме того, вы сами сказали, что они держали вас впроголодь, а на любого человека с высокой скоростью метаболизма голодание действует особенно сильно.