— Разумно, — кивнула Хвостовская. — Но согласится ли он помочь?
— Он помог мне десять лет назад с заговором генетиков.
— А! Тот самый, пушистый такой овчар? — Хвостовская закивала. — Одобряю, одобряю. Ну что же, ждем вашего друга.
Пастухов явился минуту в минуту и, хотя инициативу шефа крайне не одобрил — «Если что, я же перед начальством не отбрехаюсь!» — в конечном счете все же согласился помочь.
Статья вышла в «Вестях» в понедельник. Раньше, как сказала Виктуар, смысла нет — не настолько она сенсационная, чтобы ее читали по выходным. Да и номера на ближайшие два дня уже сверстаны. Конечно, ее репутации хватило бы, чтобы протолкнуть почти любую статью, но ее ведь требовалось еще сначала написать! А для этого Хвостовская, дорожившая своей репутацией, должна была скрупулезно проверить все то, что сообщил ей шеф.
Статья оказалась длинной, на целый разворот. Там был такой отрывок, описывающий с моих слов встречу с Гуннаром Лейфссоном:
'…Однажды в знак высокой милости мне разрешили присутствовать на сеансе, проводимым главой школы. Он появился с помпой.
До этого мне долго говорили, какой предводитель (они называли его Главой) сильный и харизматичный человек. Говорили, что у него мощная энергетика, что бы это ни значило, что он дальше всех прошел по пути познания тьмы, и потому оказывает на собеседников почти гипнотическое воздействие.
Чтобы подготовиться к встрече с ним, меня оставили в темной комнате, где не горело ни одной свечи, а шторы были задернуты. Мне велено было повторять священные гимны, чтобы привести себя в нужное расположение духа, и, чтобы я не сбилась, откуда-то из-за портьеры раздавался шепот, подсказывающий нужные строки.
Вскоре я впала в подобие транса; кровь моя билась в ушах с особенной силой, мною охватило сильнейшее волнение, с которым я никак не могла совладать.
Когда, по моим ощущениям, это состояние достигло пика, вспыхнул свет. Это была всего лишь свеча, но мне тогда почудилось, что запылала сама вселенная. И в круг этого света медленно выплыл высокий длинноволосый человек. Его внешность показалась мне потрясающей и необычной, его глаза пылали.
Он величественно шагнул вперед и протянул мне руку как для поцелуя, но слишком низко. Не раздумывая ни секунды, словно завороженная, я упала на колени и прижалась губами к этой руке…'
Должна сказать, что Виктуар тут поработала над моим стилем: я рассказывала не столь гладко. Но фактически все было верно. Момента с Лейфссоном я стыжусь, пожалуй, сильнее всего. Но что поделать, если все случилось именно так? Хвостовская заверила меня, что в интересах дела этот отрывок лучше воспроизвести полностью; по ее словам, он должен был повлиять на слушателей сильнее, чем все остальное содержимое ее статьи вместе взятое.
Может быть, она была права. Я согласилась в основном потому, что в статье я нигде не называлась по имени — просто «потерпевшая А.». Впрочем, Мурчалов условился с Хвостовской, что она разместит несколько деталей, намекавших на мое родство с «известным в городе детективом». Именно в этом состоял план Мурчалова: по его разумению Никитин, увидев эту статью, должен был испугаться и броситься заметать следы. Тут-то должны были сработать следящие за ним агенты, расставленные шефом и Пастуховым.
Следовало догадаться, что Марина также меня вычислит по этим признакам.
Газета вышла в понедельник, а моя подруга явилась к нам домой во вторник с утра, потрясая вечерним номером «Вестей».
— Скажи, это про тебя история? — спросила она первым делом, даже не сняв шляпку в прихожей.
Видно было, что мою порывистую подругу так и распирало от сложных чувств, не последним из них было возмущение.
— Да, про меня, — не стала я отпираться.
Марина помолчала несколько секунд, словно собираясь с мыслями.
— Ну твой шеф и гад! — сказала она довольно громко.
Шеф занимался делами наверху, в кабинете, а мы стояли внизу, в прихожей. Все же я поторопилась сама надеть шляпку и накинуть жакет — на улице было прохладно — и выйти с Мариной на улицу.
— С чего ты взяла, что он гад? — спросила я, мирно беря ее под руку, чтобы успокоить.
— С того! — воскликнула Марина. — Спровадил тебя внедряться в секту — в секту! Одну и без подготовки!
— Он не думал, что это может быть так опасно, — сказала я и повлекла ее прочь по улице. — И говори потише.