Мурчалов неодобрительно посмотрел на сына, который сидел у меня на коленях и довольно вылизывался, затем для острастки куснул его за ухо.
— Балуете вы его, — неодобрительно проговорил шеф.
— Пускай, — ответила я беззаботно. — Как начнет говорить, он ничего этого не вспомнит.
— Но привычки останутся, — возразил Мурчалов.
— У него есть вы, чтобы воспитывать, — парировала я. — А на мне родительской ответственности не лежит, могу баловать, сколько хочу! Кроме того, представьте, как его бы избаловала ваша матушка!
— О да, — шеф содрогнулся. — Но к делу, — тут же спохватился он. — Увы, новости у меня не самые приятные.
— Златовского не поймали? — обреченно спросила я, шмыгая носом.
Наверное, мне следовало больше переживать по этому поводу, но… в глубине души ничего иного я не ждала. Мне было ясно, что Златовские и все, что с ними связано, стали моим дамокловым мечом. Судьба не могла быть ко мне так благосклонна, чтобы с моим создателем разобрались быстро и почти без моего участия! Ведь я ничего не сделала, только указала одно из его временных пристанищ.
Шеф отрицательно помотал головой, потом вздохнул.
— Коллега Дмитрия из таможенного контроля убеждена, что из города Златовский не выезжал. Но это может значить все что угодно. У нас его рано или поздно поймают — вопрос, что он успеет натворить до этой поры… Впрочем, Златовский, как мне представляется, без своей супруги опасен значительно меньше. Хуже другое. Салтымбаевой вчера удалось добыть свидетельства связи Никитина и «Школы детей ночи». Но они не были исчерпывающими. Пожарскому удалось заключить с кликой Соляченковой сделку, но… — он сделал паузу. — Ее условия не совсем хороши.
— Уже успел? — я прокашлялась. Васька отвлекся от вылизывания лапки и посмотрел на меня с тревогой.
— Да, политики в экстренных ситуациях действуют быстро. Коротко говоря, Специальный комитет остается действующим вспомогательным органом Магистрата, но Никитин уходит с поста его главы, взамен глава назначается из числа сторонников Пожарского. О кандидатуре пока спорят, но это обязательно будет генмод. «Школа детей ночи» попадает под расследование ЦГУП, Никитин и Соляченкова сейчас от них открестятся, им невыгодно поддерживать эту секту. Однако Вера Гаврилова получает иммунитет как свидетельница.
— Это ничего, — одобрила я. — Она же явная жертва.
Кроме того, мне было жалко такой восхитительный голос.
— Умеете вы видеть хорошее в людях, — вздохнул Мурчалов. — Но, как бы то ни было, взамен мы истребовали свободу Бонд. Она, скорее всего, уже дома.
— Бонд! — ахнула я. — Отчет о проделанной работе! И Виктория Вертухина… Я так ее и не спасла! Она, должно быть, все еще верит тем подонкам, даже после моего представления!
— Вильгельмина и отчет вполне способны подождать вашего выздоровления, — твердо сказал шеф, проявляя редкие для него понимание и заботу. Когда речь шла о заказах для него, он требовал от меня заполнять бумаги, в каком бы состоянии я ни была! Только когда я оправлялась от похищения Резниковым, сделал исключение, но сейчас-то я была в куда лучшей форме. Наверное, отчетность бывшей партнерши по сыскному делу его волновала куда меньше.
— Что же касается вашей юной подопечной…
— Которую у меня не вышло опекать, — вставила я.
И не такой уж юной, кстати говоря. Всего на год или два меня младше.
— … То, как мне ни прискорбно это говорить, в некоторых случаях любая помощь бессильна. Если человек хочет обмануться — он будет обманываться. Только мы сами можем освободить себя.
Против воли рука моя потянулась к броши, все еще висевшей у меня на груди: не к ночной же рубашке с халатом ее прикалывать! А снимать мою страховку я теперь не собиралась даже в ванной.
Брошь освободила меня только потому, что я управляла собой сама. Эти же девушки, наоборот, по доброй воле отдали бразды правления собой в руки таким, как Стас и Лейфссон. Ну ладно, пусть не совсем по доброй воле. Пусть они были обмануты, профессионально заморочено. Однако для начала все равно должно было быть это стремление поверить в красивую сказку, вручить свою судьбу в чужие руки…
Может быть, когда их будут судить, жертвы Школы все осознают?
Я выразила эту надежду шефу.
— Все возможно, — сказал он, покосившись на задремавшего у меня на коленях Ваську. — Абсолютно все. Даже то, что ваше баловство не испортит мне ребенка… хотя я очень, очень в этом сомневаюсь!