— Инспектор Салтымбаева? — тут же спросил шеф.
— Не знаю… не помню, как ее звали, — вздохнула кошка. — Это было три дня назад, мне не так-то просто выкроить время, чтобы выбраться из дома. Я смогла явиться к вам только сегодня, и многие подробности уже просто поблекли… — она похлопала глазами, совсем как человеческая прелестница.
Неужели она кокетничает с шефом? Ну и ну!
Конечно, я не раз наблюдала, как другие кошки заигрывают с Мурчаловым — несмотря на свои солидные объемы, по кошачьим меркам он мужчина очень даже видный. Но никто из них не доходил в своих манерах до такого подражания людям. Потереться боком, положить хвост на спину… Может быть, посмотреть в глаза, а потом эти глаза картинно прикрыть… Виктуар Хвостовская иногда даже позволяла себе слегка куснуть шефа за ухо.
Мягколап же вела себя очень по-человечески. Слишком по-человечески для генмода. Может быть, это характерно для всех питомцев по найму?
— Хорошо, — кивнул шеф. — Тогда расскажите, почему вы заподозрили Вельяминова в нарушении закона?
И Мягколап рассказала.
По ее словам, к хозяину дома стали заходить какие-то подозрительные личности, он начал чаще оставаться на работе или работать по выходным, притом на вопросы жены и детей отвечал уклончиво, односложно. Жена стала плакать вечерами, подозревая, что супруг завел любовницу, и устроила Мягколап допрос с пристрастие. Ей хотелось знать, не пахнет ли от него посторонними женщинами.
— От него пахло посторонними людьми, — сообщила клиентка, — в том-то и дело, но дальше одежды запахи не заходили. Правда, мой нос не сравнится с собачьим, — она снова потупилась. — Однако тут я совершенно уверена, что те женщины и мужчины, с которыми он встречался, любовниками ему не были. Что еще странно, он общался с разными животными… причем регулярно одними и теми же.
— Поскольку маловероятно, что он тайком от семьи захаживал в приюты для бездомных питомцев, вы полагаете, что он встречался с генмодами? — уточнил Мурчалов.
— О, вы сразу обо всем догадались! — воскликнула Мягколап. — Да, именно об этом я и подумала! Но вот неделю назад как раз произошло такое… — она сделала театральную паузу.
— Прошу вас, расскажите, — мурлыкнул шеф, щуря глаза.
Я знала это выражение у него на морде: шеф предчувствовал что-то интересное. Лично я бы не была столь уверена: по мне, так Мягколап просто делала драматические паузы и раздувала обычную бытовую историю, потому что ей нравилось быть в центре внимания.
— Неделю назад поздно вечером хозяину… то есть господину Вельяминову поздно ночью принесли посылку. Небольшой чемоданчик. Вся семья давно спала, но я видела из коридора… Неловко признаваться, но я там задремала под висящими пальто. И вот когда этот чемоданчик пронесли близко от меня, я почувствовала… — она содрогнулась, даже шерсть встала дыбом.
Тут мне впервые показалось, что наша потенциальная клиентка прекратила играть, и что содержимое чемоданчика в самом деле произвело на нее неизгладимое впечатление.
— Там были контрольные булавки! — проговорила Мягколап. — Много! Могу поручиться за это!
Мне не надо было объяснять, каким образом она поняла это, хотя чемоданчик при ней не открывали, и внутрь она не заглядывала. Я сама помнила это тревожное, противное ощущение, когда ты оказываешься рядом со множеством контрольных булавок — и помнила вовсе не потому, что старалась не забывать!
— Надо же, — проговорил Мурчалов. — Что ж, коллеги из ЦГУП совершенно правильно сделали, что отправили вас ко мне. Вероятно, мы сможем помочь друг другу.
И я тут же поняла: Мурчалов подозревает, что у Вельяминова каким-то образом оказались булавки из особняка Веры Гавриловой! Булавки, которые глава «Школы детей ночи», Гуннар Лейфссон, контрабандой вывозил из Юландии.
Особняк тогда обыскали, но булавок нашли значительно меньше, чем их должно было там быть по моим оценкам.
— Очень рада! — воскликнула Мягколап. — А то ведь мадам Вельяминова сама не своя, с тех пор, как Иван Андреевич стал работать на эту депутатшу…
— Простите, какую депутатшу? — уточнил шеф.
Мне показалось, что он предчувствовал ответ еще до того, как Мягколап открыла рот. Он даже подобрался, словно перед прыжком.
— Соляченкову Ольгу Валерьевну, — ответила Мягколап.
Вот так так! Неужели после стольких месяцев бесплодных попыток что-то с ней поделать у нас наконец-то есть ниточка?
Когда я проводила Ксению Олеговну до двери и вернулась в кабинет, шефа там уже не было. Правда, его голос звучал из коридора: