А чтобы подняться над погодой — то есть над облаками, — далеко не у всех дирижаблей хватало подъемной силы. Кроме того, это требовало нешуточного мастерства экипажа. С кадровым голодом рано или поздно сталкивались все фирмы, затевавшие эксплуатацию воздушных громад.
Во-вторых, огромные расходы на обслуживание и постройку: тут тебе и ангары, и эллинги, и причальные вышки… Да и сами дирижабли влетают в копеечку! Типовых проектов до сих пор нет, каждый аппарат — по сути, штучный товар, и многие в процессе требуют немалых переделок и перестроек. Неудивительно, что в Необходимске, где богатые горожане очень любят считать деньги, до сих пор попыток постройки дирижабля не предпринималось. Говорят, у флота есть проекты в долгом ящике, но когда их начнут воплощать, если когда-то начнут — непонятно.
В-третьих, дирижабли довольно часто выходят из строя. После того, как один из прототипов взорвался во время полета, унеся с собой жизни двух десятков пассажиров и команды, реклама пассажирского сообщения с помощью дирижаблей шла ни шатко ни валко. Грузового, кстати говоря, тоже.
Поэтому идея о том, что Башни изначально предназначались для этой цели, ни малейшей критики не выдерживает. И все же, как мне стало понятно почти немедленно, для целей «Ния хоризонтер» потребовались лишь очень небольшие переделки: по верхнему этажу третьей башни и так шла просторная обзорная галерея с широкими косыми окнами. Одно из них ничего не стоило вынуть и устроить дверной проем… А может быть даже, этот дверной проем предусмотрели заранее, как технический выход на бортик галереи.
Как я слышала, изначально тут хотели сделать фешенебельный ресторан, но то ли Оловянный конец — не то место, которое наши взыскательные горожане ассоциируют с лучшей кухней, то ли организаторы не сумели как следует подать свою задумку. В общем, ресторана так и не случилось. Зато теперь имел все шансы случиться первый воздухоплавательный порт в Необходимске — во всяком случае, именно это рекламировали плакаты, отпечатанные красивым шрифтом и отрисованные калиграфическим почерком, которые висели вдоль нашего пути повсюду, даже в лифте.
То тут, то там реклама перемежалась картинами, на которых художники изобразили сцены грядущего процветания, которое ждет Необходимск после запуска регулярных воздушных маршрутов. На многих этих шедеврах среди башен Оловянного конца висели целые сонмы дирижаблей, похожие на огромных кашалотов. Я невольно впечатлилась замыслом, хотя сама работа художников оставляла желать лучшего. Видимо, наняли тех, кто подешевле, или дали мало времени на заказ: слишком резкие цвета, нехватка деталей, фигурки людей больше похожи на спички, перспектива кое-где искажена…
Тут мы вышли на огороженную площадку — кажется, при устройстве башни она предназначалась для обзора города с большой высоты, — и я позабыла все и всяческие соображения о мастерстве художников или его отсутствии.
Во-первых, мне в лицо ударил холодный ветер, немедленно выбивший из головы все лишнее. Во-вторых, я увидела тушу «Прогресса» — и больше уже ни о чем думать не получилось бы все равно.
На самом деле я сначала не поняла даже, что это дирижабль. Почудилось, будто над площадкой, куда мы вышли, навис странный полукруглый козырек — но потом, проследив его глазами, я осознала, что это гигантский баллон воздушного судна, длиной своей превосходящий башню!
Разумеется, я видела «Прогресс» снизу и еще тогда подумала, что он должен быть очень велик. Но теперь его размеры привели меня в состояние немого ступора.
И вот эту махину создали лишь для того, чтобы перевозить на дальние расстояния семьдесят-восемьдесят человек⁈ Неудивительно, что энтузиастам дирижаблей не удалось добиться их процветания — такое соотношение размеров и грузоподъемности казалось совершенно неэкономичным, даже аэротакси должны быть выгоднее!
Но об этом я подумала потом. В первую секунду мною владело только восхищение человеческим гением, который поднял на высоту всю эту махину из дюралюминия и полотна, так, чтобы она плыла по воздуху, точно по морю!
— Анна, понимаю ваши чувства, — проговорил Мурчалов из сумки у меня в руках. — Да, впечатляет. Но давайте же поторопимся, тут довольно прохладно.
Наружу торчала только голова шефа, однако ветром вокруг нее раздуло пушистый воротник, огромный, словно жабо на средневековых гравюрах.
Я решительно двинулась к сходням — откидной лесенке, которую спустили с борта дирижабля на край площадки, где в ограждении были устроены воротца или, скорее, калитка.