— Вы хотите, чтобы я занялась ее делом самостоятельно? — недоверчиво осведомилсь я.
— Почему бы и нет? — Мурчалов взмахнул хвостом. — По-моему, у вас уже неплохо получается.
— Неплохо⁈ — я хотела было перечислить все свои провалы в последних случаях, когда мне приходилось действовать хоть с какой-то долей самостоятельности, но замолчала. В чем-то шеф был прав. Пусть я и влипала в неприятности, дело мне обычно удавалось завершить более или менее успешно…
— Кроме того, я не думаю, что в этом доме вам что-то грозит, — продолжил шеф задумчиво. — Отправляйтесь, посмотрите на эту семью, соберите побольше информации, поговорите со слугами, возможно… Это кое-что прояснит. Деньги на расходы возьмите в секретере, — не успела я обрадоваться, как он добавил: — Только на извозчика тратиться не вздумайте, не так уж это и далеко!
Тут шеф был, конечно, прав. Всего-то восемь остановок на трамвае.
Пока я добиралась туда, как раз раздумывала, как получше завязать разговор с домочадцами Вельяминовых. Предлог для этого у меня уже был, нужно было только построить в голове мостик от этого предлога до интересующей меня темы…
Как ни странно, приемам сбора информации у свидетелей меня учил в основном Прохор, а не шеф. То есть шеф, разумеется, тоже что-то рассказывал, однако ему, будучи генмодом, работать с людьми было не особенно удобно. А у сообществ генмодов свои правила, и на людей соответствующие приемы перенести не всегда удается.
Так вот, в былые времена Прохор обычно переодевался коробейником и пытался что-то продать. Мне он предлагал заняться распространением косметики: хороший, мол, способ пообщаться со служанками. Однако с косметикой у меня никогда не выходило: не то чтобы я не разбиралась в предмете, хотя сама ею и не пользуюсь — долго ли разобраться, если есть желание, все-таки не аэродинамика! Просто разговаривать со свидетелями шеф поручал мне так редко, что за месяцы, прошедшие с одного случая до другого, набранная якобы для продажи косметика успевала безнадежно засохнуть, прокиснуть и испортиться. А каждый раз покупать новую, чтобы потом выбросить — накладно!
Так что я изображала из себя торговку книгами в разнос.
Сначала было думала заняться журналами, но у журналов та же беда: они быстро устаревают. Книги — другое дело. Можно набрать любовных романов и детективов, хоть в виде пьес, хоть в виде дешевых, так называемых «лубочных» изданий с цветными картинками — спрос на них есть всегда.
Один только недостаток: тяжелые они! Вот где бы пригодился извозчик… Но тут уж ничего не поделаешь. Зато я схитрила: взяла с собой лишь пару связок самых дешевых изданий с легкими переплетами из тонкого картона, как будто все остальное я уже распродала.
Вельяминовы жили на границе Медного и Рубинового конца. Точнее, в той особенной зоне, где суета и безумие насыщенного студиозусами Рубинового перетекает в скуку и сдержанную фешенебельность Медного. Их дом типовой застройки походил на наш: без окружающего его двора он стоял в ряду точно таких же одинаковых домов, парадное крыльцо выходит на улицу, черное крыльцо — на задний двор.
Кстати, задние дворы здесь одно название, у нас, на улице Нарядной, где дома современнее, они больше. Но при этом недвижимость в этой части города стоит дороже. Поди разберись в экономических причудах!
Поскольку черные входы соседних домов также выстроились в линию, картина, когда несколько служанок, сидя каждая на своем крыльце — или вместе на чьем-то одном, — весело переговаривались, была тут совершенно обычной. Иногда служанки еще при этом выполняли какую-нибудь нехитрую домашнюю работу, которая занимает руки, но оставляет свободной голову: например, начистку медной домашней утвари.
Этим-то я и воспользовалась, благо, мне повезло: пользуясь солнечным весенним днем, на заднем дворе нужного мне дома как раз выбивала ковер женщина в чепце, параллельно обсуждая со своей соседкой злоключения какого-то извозчика Михаила.
— … А я тебе говорю, это как нарыв! — с жаром повествовала «моя» служанка. — Он должен был рано или поздно прорваться!
— Ну так и я о том… — соглашалась ее товарка, лузгая семечки. Кроме них она, судя по всему, ничем занята не была.
— А он своей ложью ненужной всем хуже сделал! И теперь разлетится, и прилетит каждому! Гораздо лучше бы…
Я не собиралась прерывать этот диалог: мне ужасно любопытно вдруг стало, что же такого натворил этот Михаил и чем грозит его ложь окружающим. Но тут служанки меня заметили.
— Доброго дня, барышня, — вежливо сказала женщина из нужного мне дома. — Вы к нам, что ли?