— Уж не планируют ли генмоды захватить Необходимск? — спросила я, пораженная неприятной идеей.
Шеф встопорщил усы.
— Лично я таких планов не строю. И никто из тех, кого я знаю лично и имею честь называть своим другом, тоже. Однако за всех генмодов города не поручусь — статистика подсказывает, что среди них должно быть немало идиотов.
— … На которых, возможно, и пытается опереться Соляченкова, — закончила я его мысль.
— Весьма вероятно, — согласился шеф. — И не менее вероятно, что через Вельяминова она сумела наладить связь с остатками подпольной организации генмодов. Эти подпольные организации сохранились только у тех, кто не признал договор с Городским советом…
— А был такой договор?
— Неофициальный. По крайней мере, так рассказывала мне мать, а ей передавал дед. Мы распустили свои организации, взамен получили права и вольности, которых генмоды не имеют нигде в мире… по крайней мере, до последнего времени не имели. Вот уже несколько лет, как некоторые страны все-таки начали относиться к нам менее предвзято.
— Потрясающе, — пробормотала я. — Но не все генмоды, выходит, были этим довольны? И недовольные стали отщепенцами, а те, кто успел вовремя пристроиться, оказались наверху?
— Примерно так, — кивнул Мурчалов.
— И Соляченкова пытается опереться на этих недовольных… — полная картинка начала постепенно складываться у меня в голове. — И одновременно она разыскивает среди элиты генмодов тех, кого можно подчинить с помощью булавки…
Шеф едва заметно кивнул, показывая, что мой ход мыслей абсолютно верен.
— Шеф, — сказала я, — а вот это кумпанство, «Ния хоризонтер», не связано ли оно как-то со Школой детей ночи? Или это просто совпадение, что оно тоже из Юландии? Вы получили уже известие от своего информатора за рубежом?
Мурчалов приподнял лапу и задумчиво ее лизнул.
— Да, — сказал он, — никакого тут совпадения нет, связь существует, и прямая. Небезызвестный вам Гуннар Лейфссон одно время ходил в секретарях вице-президента этих ваших «Новых горизонтов».
А, так вот как это название переводится! То-то мне казалось, что оно звучит очень знакомо…
— Все это очень гладко, — мне тут же пришла в голову новая мысль. — Но зачем уважаемым дельцам связь с сектантами?
— Связь неофициальная, — заметил шеф, — и, очень может быть, она нужна была только за тем, чтобы выйти на Соляченкову. Все это могло бы хорошо сработать: подобные контакты очень трудно засечь.
— Но теперь нам ясен их план, так что они у нас в руках! — воскликнула я. — Ведь правда?
Шеф посмотрел на меня с некоторой грустью.
— Если бы все было так просто, Анна, — сказал он. — Что, по вашему мнению, с этим всем можно сделать?
Хитросплетения политического заговора — особое дело. С этой точки зрения шеф был совершенно прав: так вдруг эту ситуацию не распутаешь. В самих встречах Вельяминова с главами генмодных союзов ничего компрометирующего не было. А уж о чем они договаривались — это вопрос отдельный.
Вот если бы удалось уличить его, а лучше Соляченкову, в контрабанде булавок или хотя бы в незаконной установке машины неизвестного действия на дирижабле — это, конечно, было бы уже лучше.
Но никаких улик такой незаконной деятельности у нас не было.
Зато была клиентка — Ксения Мягколап, — которой следовало сообщить о результатах расследования. Правда, оставался деликатный вопрос, насколько мы имели право посвятить ее в проблему, которая приобрела общегородской размах.
— Она — лицо гражданское, в эти дела не посвященное, — сказал шеф. — Лучше сделать вид, что расследование затянулось, и пока ничего ей не сообщать. Если придется затянуть слишком сильно, верну ей деньги.
В ином случае я бы шефа, вероятно, послушала. В конце концов, у него, в отличие от меня, опыт. Он гораздо лучше представляет себе ситуацию. А я и так уже достаточно ошибок наделала в этом расследовании.
Но тут что-то во мне возмутилось.
Наверное, я вспомнила, как с Мягколап обращались служанки. Или как она стояла за воротами нашего садика, не решаясь войти или обратиться ко мне.
А что если она сомневается, правильно ли поступила, что пришла к нам со своими подозрениями? Что если сомневается в себе?
В конце концов, а что если она трясется от страха при мысли о том, что Вельяминов может принести в дом контрольные булавки?
С этими мыслями я отправилась в дом Вельяминовых, рассчитывая застать там Мягколап и поговорить с нею о предварительных результатах расследования. О, я не собиралась сообщать много — достаточно было сказать, что ее подозрения были оправданы, но что дело затрагивает вопросы общегородской безопасности, а поэтому в детали я посвящать ее не имею права…