5 «Друг! сыну ли десяти и шестинад собой поминaнья тянуть слова,
коли рденье отроческих ланити с маковым цветом сравнишь едва?»
Сердце – вот кто с младых ногтей10 над Душой моею вершит права,
Честь и Разум под руку взяв свою,а Душе на долю – алчбы лихва…
«Что ж яриться? на каждую из отравнайдется целительная трава;
15 в слезах что прoку? к чему в бедеслезами политые рукава?»
А на что уповать? Он не близок, день,когда лопнет страданий моих бичева,
и Гильaда бальзам не вкусивши – умрет,20 тот, с Душою не имущей Естества.
Леви Ицхак из Бердичева
(ок. 1740–1810)
«Гутен морген, доброе утро, Господь Всемогущий…»
Гутен морген, доброе утро, Господь Всемогущий.Я, Леви Ицхак, сын Сары из Бердичева,пришел к Тебе, Господи, потребовать ответа:Что Тебе от Израиля?Зачем Ты взвалил себя на сынов Израилевых?Все слова свои Ты обращаешь к сынам Израиля,и все, что заповедал Ты, Ты приказал сынам Израиля!Или нет других народов у Тебя?Римляне, персияне, вавилоняне?Что говорят германцы? Германцы говорят:наш закон – превыше законов всех.Римляне – что говорят они? Наше царствонад царствами всеми.Но я, Леви Ицхак, сын Сары из Бердичева,заявляю пред Тобою:Да возвысится и да святится Имя Твое!И не сдвинусь с того, где стою,и стоять буду.Конец настанет тьме рассеяния нашего —и в конце рассеяния нашегоДа возвысится и да святится Имя Твое!
Иосиф Паперников
(1899–1993)
Меж польскими деревьями
Больше в стране, именуемой Польшею,в парке не носятся Шлойме и Мойшеле,Сарка не бегает взапуски с Лееюпольскими ясеневыми аллеями.
Больше не светится окнами спаленкатех близнецов, тех разбойников маленьких,что на катке воевали друг с дружкою,по льду лупя самодельными клюшками.
Только поземка танцуется Польшеювдоль по жидовским кварталам заброшенным.Тишь поселилась под старыми крышами,мыши, как дети, и дети, как мыши там.
Тихо в стране, именуемой Польшею…
Дан Цалка
(1936–2005)
Идешь по Риму
…Идешь по Риму. Наизусть. Всех таинств причастясь его.В гробу видавши этот Рим когда еще… И бешенствосужает белые зрачки, и с закушенною губойна город щуришься, что мы, что так любили мы с тобой:на всю двусмысленность его объятий – хваток-наизлом,на кодлу «rerum dominos», на них, стоящих за углом,прекраснолядвийных рабынь, чьим тушкам достает страстеймеж унижением своим и тошной волею своей.«Какая гадость! – пишешь ты: какая низость! сколько летдышу я воздухом тюрьмы, которой и названья нет!..»
…А вкус «кастельского» уже претит пресыщенным устам?увял букет? вин аромат лелеять нёбо перестал?и намозолил бельма Тибр? Джаниколо у нас пустырь?базар провинциальный? А – когда и вспоминаешь ты —как пировали напролет на холме «Рафаэля» приигре на кровлях городских лучей медлительной зари,как слепо столбенели пред каскадов водяной резьбой,как папских скиснув… – говоришь: «Мы были молоды с тобой».
…Ты Константиновой стопы прожилки счел б и в темноте.Не харч в трактирах смаковал – трактирных пиршествастрастей!Ты слышал грай ворон в речах политиков и, как с листа,читал по рылам, что маразм вписали подлость и тщета,когда, напротив их гнезда в «Мороженом “Джолитти”», мыподглядывали их возню из подворотен полутьмы.
«…Не-кро-поль» – медленно цедишь со всей гадливостью,давноотворотившись к городам отдохновенья сердцу, ноты ль не сходил за своего в шатре роскошной голытьбы,то Вечность на песке времен раскидывает, чьи столбыв рост божествам – Агафье, глаз ее слезинкою горит —и – Эрос Буйствующий… Взгляд стекает в боен лабиринт,где страждут пилигримы. Но – причастны к тайне счастья мы:«Рискуй украсть!» – чему залог – наше цветенье средь зимы!
…Да! одиночество – болезнь, но несмертельна эта боль.В рассвета пепле, да склонит тень Эвридика над тобой!скует дыхание, распнет среди простынной белизны,но – ты, тоскуя, вспомнишь Рим прелестный наш,где даже в сныврывался город-Властелин Неулестимый, чья рукапри склоне дня над головой вздымала монументы, каксекиры, он – сокрывший лик под рябью ста карикатур —Рим – весь во всем и весь нигде, как по изгнании – Сатурн!