Свободное время как дефицитный ресурс
Время отличается от других редких ресурсов тем, что всегда присутствуют ограничения для его накопления. Никто не может получить больше 24‑х часов в сутки и, несмотря на то, что некоторые богачи решаются заморозить свои тела после своей смерти в надежде, что будущее развитие науки поможет им однажды вернуться к жизни (Griffiths, 1999, pp. 254-6), никто еще не может жить вечно. Таким образом, время — это еще и очень ограниченный ресурс. Каждый из нас, кто пока не хочет умирать, ценит время само по себе, большинство людей также ценит время как возможность для достижения определенных целей — денег, политического влияния, творческой работы, наслаждения отдыхом, развитием личных отношений. Их способность достигать этих целей зависит от того, сколько свободного и праздного времени они имеют — это время не контролируется кем-то еще и не рассматривается как часть оплачиваемой работы, неоплачиваемой деятельности и личной заботы. Такое время далеко не равномерно распределено, так как некоторые должны работать ради выживания большую часть своей жизни, а кто-то просто унаследовал богатство; некоторые должны преодолевать долгими часами на своих двоих такое расстояние, которое другие проедут всего за несколько минут; и кто-то должен готовить и убирать для всех членов семьи, в то время как другим не нужно этим заниматься даже ради самих себя. В той мере, в какой эти неравенства вызваны социальными и политическими факторами, они должны рассматриваться через призму справедливости.
Влиятельная книга Джона Роулса «Теория справедливости» (1971) прекрасно резюмирует, что в обществе имеют право существовать только такие неравенства, которые приносят пользу наиболее обделенным. И хотя в этой книге не обсуждается вопрос о времени отдыха, Роулс позже определяет его как «первостепенное благо», которое «каждый человек, как предполагается, желает» вместе с «правами и свободами, возможностями и властью, доходами и богатством», в котором «свободные и равные личности. нуждаются как граждане» (Rawls, 1971, pp. 92, 62). Таким образом, распределение праздного времени должно регулироваться принципами справедливости, и Роулс утверждает, что если кто-то захочет заняться серфингом, а не работать стандартный день (предположительно, восьмичасовой), он не может ожидать, что его желание встретит поддержку других людей (Rawls, 2001, pp. 60, 179). Другими словами, хотя Роулс не считает, что время отдыха должно равномерно распределяться, его справедливое общество не оставляет места ни богатым бездельникам или уклоняющимся от работы держателям акций, ни тем, кто выбирает отдых, а не работу, будучи в состоянии платить по экономическим ценам за это. Хотя Роулса критиковали справа за поддержку социальных расходов и слева за защиту капитализма, он утверждал, что дикий капитализм (laissez-faire capitalism), капитализм времен социального государства и государственный социализм — все нарушали его принципы справедливости. Потенциальными кандидатами в справедливые общества он считал только «демократию собственников», где владение богатством и капиталом широко распространены среди граждан, и «либеральный социализм» (Rawls 2001, pp. 137-9; см. также обсуждение этой проблемы в Taylor, 2004).
Сравнительно недавно Тони Фитцепатрик, усовершенствовав эту позицию, утверждает, что справедливое распределение «многозначительного времени», которое он считает базовым правом человека, включает в себя более радикальный вызов для капиталистического общества, чем Роулс считал необходимым. Он оспаривает понимание «стандартного дня» у Роулса и опирается на Маркса, утверждая, что, по всей видимости, свободный выбор, доступный для граждан сегодня, базируется на ограниченной, капиталистической концепции «свободы». Такая «свобода» требует «свободного подчинения экономическим законам частного обмена», и только этот вид темпоральной свободы доступен в обществах, в которых: «Социальное время вращается вокруг императивов рынка, которые напоминают физические абсолюты» и в которых свободное время — это, в первую очередь, время для потребления (Tony Fitzpatrick, 2004, pp. 206, 202).
Для самого Маркса различие между работой и отдыхом было, в основном, искусственным продуктом капиталистической экономики, в котором продуктивный труд перестал быть выражением человеческого творчества и стал лишь средством, чтобы заработать деньги и приобрести имущество (см. Marx, 1963 [1844]). Хотя он признавал, что «царство необходимости» будет продолжать существовать в будущем коммунистическом обществе, но Маркс верил, что постоянная работа будет сведена к минимуму и «царство свободы» превратит основанную на получении прибыли экономику в экономику, ориентированную на удовлетворение человеческих потребностей (Marx 1971 [1867], p. 820). Он также считал, что на ранних этапах коммунистического общества рабочие будут получать вознаграждение в соответствии с количеством часов, отработанных ими, но, в конечном итоге, такие индивидуалистические соображения будут преодолены, и работа, и вознаграждение за нее могут быть основаны на принципе «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям» (Marx, 1968 [1875], p. 325). В таком обществе рабочее время не будет больше эксплуататорским и превращенным в товар, и поэтому время будет цениться само по себе, и «это уже не рабочее время, но доступное время, которое и является мерой богатства» (Marx 1971 [1857-58], p. 168).