обеспокоенность тем, что идея развертывания американских ракет в Европе вызывает широ-
кие протесты, американский оборонный стратег авторитетно назвал протестующих
«насосавшимися пива бюргерами, у которых не стоит»38.
Кэрол Кон провела этнографический анализ среди военных интеллектуалов. Она вспоминает:
387
«На лекциях постоянно говорилось о вертикальных „стоячих" пусковых установках,
соотношении силы толчка и веса, о том, как „мягко уложить" и „глубоко проникнуть", о срав-
нительных достоинствах затяжныхатак и мошныхударов, когда, по словам одного военного
консультанта Совета национальной безопасности, „в единой судороге оргазма выпускается
70— 80% мегатоннажа". Выражалась серьезная озабоченность тем, как „засадить" наши
ракеты, „учитывая, что русские потверже нас". Мы с моей союзницей — еще одной женщиной
—периодически обменивались скептическими взглядами, но больше никто как будто не видел
тут ничего особенного»29.
Было бы упрощением сводить сложные военные и политические решения к психологии «у
кого длиннее», но не менее важно указать здесь на тендерный аспект. У высших политических
руководителей, у военных стратегов и у технических экспертов тендер проявляется уже в
формулировке военной политики. И общественное мнение также играет важную роль в этих
демонстрациях сексуальной потенции. Вспомните, например, как во время войны в
Персидском заливе сексуали-зировался образ Саддама Хуссейна на бамперных наклейках
«Саддам, нагнись» и «США нагнули Саддама»; таким образом военный конфликт
приравнивался к гомосексуальному насилию. Широко показывали мультик, где Саддам
Хуссейн склоняется в молитве, а в это время приближается огромная американская ракета,
которая вот-вот влетит ему прямо в зад. Так сексуальная природа военного авантюризма
находит себе выход в побочных проявлениях.
Америка: история гендеризованного насилия
Повсюду распространено мнение, что государство нуждается в насилии — для проведения
политики необходимы полиция и армия, чтобы подчинить ей своих граждан и граждан других
стран; однако в представлениях американцев насилие и мужественность связаны особенно
тесно. Соединенные Штаты имеют длинную и кровавую историю особенно гендеризованного
насилия, посредством которого отдельные мужчины и вся нация в целом демонстрировали и
доказывали мужественность. Речь идет не только о политических и военных руководителях
Америки, о которых мы уже говорили. Психологи говорят об «оправдании в обществе
насилия как социально приемлемого, уместного и необходимого». В нашей
388
культуре больше всех почитают солдат или, по крайней мере, актеров, играющих их в кино30.
Историки полагают, что этот особенный и трагичный по последствиям код насилия в XVIII
столетии принесли на американский Юг шотландские и ирландские иммигранты; ссоры,
стычки, потасовки, охота и выпивка стали средством выражения мужественности. Мать
Эндрю Джексона говорила своему сыну, которого не без оснований считают самым
посредственным и жестоким президентом за всю американскую историю, что «закон не дает
способа удовлетворить чувства истинного мужчины». Американский фронтир — пожалуй,
единственный пример огромного скопления молодых мужчин в истории индустриального
мира — придал насилию законную силу в жизни нации. Самая большая жестокость всегда
царит там, где собираются молодые парни, особенно вдали от «цивилизующего» влияния
женщин31.
После поражения в гражданской войне, которое унизило и выхолостило Юг, среди подростков
вошло в обычай класть деревянные шепки себе на плечи; они тем самым подстрекали других
смахнуть их, чтобы был законный повод для драки. Только в Америке «щепка на плече»
рассматривалась как знак доблести среди мальчишек. Более того, насилие считали законным,
если оно было актом возмездия. Если кто-то сбивал щепку, ему полагалось «надрать
задницу». В проникновенном анализе американского насилия антрополог Маргарет Мид
выразила типично американский отказ от нападения и готовность к отмщению, гораздо
превосходящему по тяжести полученную обиду, тезисами «мы не будем нападать, если только
не нападут на нас» и «неуверенность в себе требовала именно такого серьезного
доказательства». Вспомните эти илова, когда в следующий раз будете наблюдать за стычкой
двух мальчишек на детской площадке. «Хочешь подраться?» -• вопит один. «Нет, но если ты