Вам понятно? - голос Лазарчука стал строго-командным.
- Так точно! - вскочили курсанты, не до конца его понявшие, но очень заинтересованные.
Старшина не стал останавливать и садить их обратно:
- Можете идите, товарищи курсанты, - разрешил он. Однако, когда Валя пристроился к небольшому курсантскому строю, чтобы выйти, добавил:
- А вы, товарищ Морозов, на немного задержитесь.
Валя, до нельзя удивленный и настороженный, встал около двери по стойке смирно, мысленно готовый ко всему.
- Вы садитесь, - показал на ближайший стул, - помните, я вам говорил, трое смазливых, один умный. Со смазливыми я поговорил, теперь надо поговорить с умным, да еще и сообразительным. Смотри, не разочаруй меня, не тупи не каждой мелочи.
Он замолчал, внезапно замолчал, тихонечко подошел к двери, резко ее открыл.Как и положено, там никого не было. Какой учащийся будет так играть с Лазарчуком. Хочешь, если такой дурак, зайти к старшине, стучи и заходи. Получишь по стопроцентной гарантии.
Если же нет, проходи с Богом мимо. Там сидит даже не лев, агрессивный и разозленный павиан, который готов то ли разорвать тебя на части, то ли погладить по голове, изуродовав свое лицо приветливой улыбкой.
Таких идиотов у нас уже давно нет. Они остались только в теории – в одноименном произведении Ф.М. Достоевского.
Но Лазарчук так не считал. Он не просто посмотрел в видимый коридор, тщательно оглядев пол, словно там были подслушивающие микробы, потом осторожно прикрыл дверь, закрыв ее на ключ. Все шпионов ищет.
Предупреждающе предупредил:
- С этого момента все здесь проходящее проходит сугубо «совершенно секретно». Понял? Ты поднимаешься до высоты высшего начальства.
Он посмотрел и увидел, что курсант совсем не испугался. Даже обрадовался.
Покачал головой, печально посмотрел:
- Э-э, молодой человек, это же не злободневная утка. Ты хоть когда-нибудь беседовал с адмиралами?
- Нет, - свободно ответил Валя, - но очень бы желал.
Лазарчук удрученно покачал головой:
- Молодой, прости, дурак. Знай же, беседовать с адмиралом, это все равно, что гладить голодного тигра по голове.
Злой, обозленный адмирал, все равно, что злой, обозленный хищник. И его все равно, что тебе откусить – руку или голову. Я почему это говорю. Сейчас вы со своими сокурсниками ознакомитесь с крейсером. Возьмете лист пластика с гарантией практики на этом корабле. Потом вы оторветесь от курсантов – причину разработать самостоятельно, меня желательно не встревать. Ищите меня в нашем учебном корпусе в самой что ни на есть парадной форме.
Мы встретимся и поговорим с адмиралом. Точнее с адмиралом Флота Российской Федерации, главнокомандующим всего российского космического флота. Фамилию, надеюсь, знаете?
Надеюсь на здравомыслие. Если хоть кроха информации от тебя просочится, я буду все отрицать и сотрудничество прекращу. Что будет с тобой в институте, сообразишь сам.
Он внимательно и строго посмотрел на Морозова, словно отправлял его в тыл врага, а сейчас проводил последнюю инструкцию по техбезопасности общения с наглыми и подлыми представителями противной стороной.
Валя, и без того стоявший по стойке смирно, сейчас словно кол проглотил. В какую аферу его втянул Лазарчук – сотрудничество с китайцами, американцами, НАТО? Работать почтовым адресом? Заниматься терроризмом? Спекулировать китайскими гаджетами?
Лазарчук, что-то прочитав на лице Морозова, внезапно смягчился, задумчиво и как-то умиротворенно проговорил:
- Впрочем, это все впереди. Не буду тебя зря пугать. Проблема сугубо внутренняя, хотя и не менее сложная. Говорю это тебе специально, чтобы ты нечаянно не нафантазировал и себя сильно не пугал. Закон мы не нарушаем и Родину е предаем!
Твоя нынешняя задача: зайти в крейсер с курсантами, поговорить с нужными членами экипажами, сделать выводы, сообщить мне. Повторить!
Валя оживился. Это было понятно и привычно. Он четко повторил:
- Зайти, поговорить, сделать выводы, сообщить.
Лазарчук еще раз посмотрел на курсанта и отправил его. Кажется, готов к бою. Ну посмотрим, что у него получится. Или у его сокурсников. Иначе контакт с самого верха, едва начавшись, завершится. И дело будет дрянь. Хотя ему хватает сегодняшнего положения, но плох тот солдат, который меняет о погонах маршала. Или хотя бы генерала.