И хотя он понимал, не глупенький ведь еще, что все происки печистого, ведь уже осознанно наврал, но теперь что делать.
Но вслух никто ему не возразил. Да и как это быть может. Спорить с человеком, чья душа дважды была уже на Небе и говорила с самим Господом.
Николай I, словно в такт это мысли, дружески спросил:
— Не знаешь, в этой жизни на Небе ты еще окажешься?
— Не знаю, государь, — вздохнул Макурин, — и Господь Бог не знает.
— То есть, как это? — удивился император, — разве не его это рук божественных?
Он перекрестился на всякий случай, чтобы уж совсем не стали богохульными его мысли.
— Господь наш Всемогущ и Всевластен, — строго возразил ему Макурин, тоже крестясь, — дело все в расстоянии и в объеме информации. Впрочем, то дело Божье и не нам о них судить.
Такая мысль отрезвила всех сидящих, особенно Николая I, который сам был сторонником жесткой иерархичности, считая, что крестьянин должен делать одно, а его господин другое.
— Есть еще у вас вопросы? — спросил он с подтекстом, что хватит уже разговаривать и надоедать такому уважаемому человеку, как святой.
Окружающие поняли его правильно, да и никто не осмелился впрямую спросить святого человека. Даже жена. У нее, конечно, был вопрос и лаже не один, но она решила спросить его позже, в приватной обстановке, например, в постели. Настя уже поняла, что там он гораздо мягче. Да и будь он хоть со раз святой, все равно остается мужчиной, а, значит, подпадает под женские чары, в первую очередь своей жены. Это ведь оказывается под православными канонаами? Сейчас они окажутся в их покоях, затем в постели. Там, конечно, у них будет интим, он мужчина молодой, здоровый, а она красивая и мягкая. И потом будет разговор. Он же не откажется родной жене?
Однако, когда они уже выходили из столовой, ее замыслы были грубо прерваны самим императором. Николай I, хотя мягко и извиняюще, но строго попросил ее мужа:
— Андрей Георгиевич, если ты еще не очень занят, то зайди со мной в мой кабинет, разговор есть, пусть не срочный, но очень важный. И не очень долгий.
Ха, и как откажешься на такую просьбу? Андрей Георгиевич еще в бытность в XXIвеке усвоил, что, когда начальник просит, то он приказывает вдвойне. А когда российский император, этот самодержавный монарх сознательно говорит мягко? Не пригрозит шпицрутенами, а очень вежливо пригласит к себе? Конечно, прибежишь к государю с извинениями.
Так что уж извини матушка Настющка, хоть ты и призывно сверкаешь глазками, обещая обширный спектр плотских удовольствий, но любимая работа во главе с грозным начальником во главе в первую очередь.
Андрей Георгиевич тепло попрощался с надутой после такого итога вечера женой, обещал, что скоро вернется, смачно поцеловал ее в румяную щечку. И поспешил в кабинет к императору. Желанная Настя, разумеется, его поймет и обязательно простит. Или она не жительница XIX века?
Николай I, пока ждал своего такого важного поданного, тоже не бил условные баклуши. Перебирал разные официальные бумаги да и вчитался в одну.
— Посмотрел тут по Положению про студентов, — пояснил император. Макурин было начал опасаться, что его втянут ненужное обсуждения совсем неизвестного для него вопроса о студентов, которые он не знал ни в XIX, ни в XXI веке. Однако Николай уже убрал документ в сторону, уведя вопрос совсем в другом направлении, хотя в той же плоскости, пояснив: — нам надо обязательно и по возможности срочно создать такое же Положение по святым — цели, обязанности, круг деятельности, обязательные награды, ведь должность будет весьма почетна. А вдруг появятся еще святые, а государство не готово работать с ним.
Попаданец вначале откровенно обалдел от такого подхода. Слишком уж разные были подходы. Бог, святые, церковь, молитвы. Ведь совсем духовная сфера. С другой стороны, государство, казенные нужды и возможности. Но потом подумал, а почему бы и нет? Светскими же орденами награждают священников, как простых чиновников и ничего. И ведь святые, как прослойка населения, может вполне появится. Где один святой, там может и й, а государство действительно пока совсем не готово. Сам император еще вчера смотрел на него, как на хм…
Покорно согласился:
— Да, ваше императорское величество, такой документ вполне нужен, особенно для чиновников и православной церкви.
— Вот-с! — Николай удовлетворился пока покорностью святого, убрал с бумаги на край стола, — а ты, между прочем, окажешься на острие конфликта, лукаво посмотрел на него, улыбнулся, пояснил: однако, сегодня немного о другом. А именно о твоем не только церковном, но и светском статусе. О нем неоднократно говорили, но как-то без огонька и я, и ты. Больше уточняли о моем положении императора, о чем я тебя искренне благодарю. Но все, обо мне, кажется, уложили. Теперь о тебе. Что ты от государства, и от меня хочешь?