23 марта судно вышло из Лондона и через пять дней прибыло в Копенгаген. Здесь у «экспедиционеров» начались проблемы. Капитан парохода, узнав о цели экспедиции, оставил корабль, а вслед за ним последовала большая часть команды. Добровольцы с трудом перевели «Джексон» в Швецию, где поляков аплодисментами встретили жители Мальме, а затем на него был наложен секвестр. Шведские власти конфисковали оружие, а пароход позже вернули владельцу. Позже было предпринято еще две попытки подобного рода на Балтике, но все они заканчивались приблизительно так же276. Некоторые добровольцы добирались до Польши – в результате иногда в плен попадали итальянцы и французы в расшитых золотом куртках и бурнусах277 или в форме зуавов278.
Вслед за этим центр внимания мятежников был перенесен на Черное море. Польская эмиграция попыталась подготовить вторжение на юг России со стороны Румынии. Эта попытка была пресечена румынскими войсками 15–18 июля 1863 года. Князь Александр Куза симпатизировал повстанцам, но не мог позволить себе участия в этой авантюре. Сдавшиеся – 194 человек – были отпущены на свободу279. Затем настал черед Кавказа. В Константинополе активно старался установить связи с черкесами М. Чайковский (Садык-паша)280. Постепенно здесь возник план переброски на Кавказ пушек и винтовок в сопровождении с кадрами будущей армии горцев281. В Ньюкасле для перевозки оружия к берегам Кавказа была куплена шхуна «Чезапик». Общие расходы на операцию составили 125 тыс. франков, из которых поляки выдели 15 тыс., остальное было получено от сочувствующей планам общественности, прежде всего британской.
Летом 1863 года «Чезапик» достиг Константинополя, на борту имелось оружие и обмундирование на 150 человек и небольшой отряд из шести поляков, четырех турок, четырех черкесов и двух французских офицеров. Предполагалось, что этот отряд станет организационным ядром для создания специального легиона из поляков, захваченных в плен горцами, и русских дезертиров. Протесты русского посольства заставили турецкие таможенные власти обратить внимание на шхуну только в Трапезунде, где ее груз был перегружен на баркас, достигший в сентябре 1863 года небольшой бухты, контролируемой убыхами – одним из черкесских племен. Никакой поддержки у горцев провокация не получила, скорее наоборот, они были разочарованы малочисленностью отряда282. К тому же закупленные для горцев пушки были задержаны поляками для собственных нужд, на Кавказ была перевезена только одна партия ружей283.
«Военный сборник» в 1863 году публиковал сообщения о трофеях: французском обмундировании и стрелковом оружии, о базах партизан в Галиции. Необъявленная война Европы с Россией уже шла. Вскоре возникла угроза войны с коалицией. 2 марта 1863 года с нотой в защиту повстанцев выступила Великобритания. Министр иностранных дел граф Джон Россель выразил обеспокоенность ростом насилия в Польше и, ссылаясь на решения Венского конгресса, на основе того, что Англия была участником и гарантом этих решений, предлагал объявить в русской Польше амнистию и восстановить учреждения 1815 года284. В английской прессе печатались бесконечные публикации в пользу поляков. В апреле 1863 года с особым исследованием русско-польских отношений выступил лорд Солсбери. Оно заканчивалось категорическим выводом: требовалось восстановление положений 1815 года при посредничестве европейских держав, которое они, «к счастью, хотят и имеют право предложить»285. Как показали дальнейшие события, Лондон был не слишком обеспокоен судьбой поляков, но хотел использовать ситуацию для срыва русско-французского внешнеполитического диалога и немало преуспел в этих планах.
9 марта 1863 года депеша Росселя была вручена Горчакову, который сразу же ответил британскому послу лорду Френсису Нэпиру, что судьбы Польши будет решать исключительно русское правительство, что полякам уже были сделаны значительные уступки, которые они оказались не в состоянии оценить286. С самого начала была сформулирована позиция русского МИДа применительно к событиям 1830 года и всего, что с ними было связано: «Поляки начали враждебные действия против России. Они были подчинены силой. Власть России была установлена на новом базисе (то есть не на условиях 1815 года. – О. А.)»287. Обстановка становилась все более напряженной. Игра становилась все более очевидной.
3 апреля Горчаков в разговоре с итальянским послом заявил: «Но чего добивается Польша? Она добивается не только освобождения из-под власти русского правительства, но еще и завоевания русских областей в Литве и Подолии. Если мы восстановим герцогство Варшавское – мы утратим мир. Мы предоставим полякам армию, и они воспользуются ею, чтобы воевать с нами; дело, начатое по почину Александра II, будет уничтожено, быть может, навсегда, и нам придется сожалеть об утраченном мире в Европе»288.