Время командования ротой — 1880-е годы — время правления Императора Александра III Миротворца. Время, когда в Европе не было войн, а внешнеполитический авторитет России стоял неизменно высоко. Слабо ощущалась угроза войны, и боевая подготовка солдат и офицеров нередко заменялась рутинными строевыми тренировками, оторванными от насущных потребностей суждениями теоретической стратегии и тактики. Настроения строевого офицерства, трудности совместной службы командиров и нижних чинов нашли отражение в известной повести Л.И. Куприна «Поединок». Ее публикация вызвала серьезные споры, автора обвиняли в предвзятости, но было ясно, что наступающий век, век новой военной техники и сложных боевых операций, неизбежно приведет и к совершенно новым отношениям между военачальниками и подчиненными. К чести Алексеева, он не стремился следовать прежним стандартам командования, а пытался найти более подходящие для изменившейся обстановки формы и методы военного воспитания.
При всем благожелательном отношении к солдатам отношение к настроениям, царившим подчас среди офицерства, у Алексеева было довольно критическим. В одном из частных писем, написанном незадолго до начала Русско-японской войны, он писал: «С немалой грустью смотрю я на широко развитую, все и всех охватившую мелкую интригу, пронизывающую общество сверху донизу. Говорю, конечно, про наше военное общество. Когда придется уйти из Петербурга, сразу очутишься в этой несимпатичной атмосфере. Мелкие стремления, к достижению которых пускается в дело все, поглощают большинство. Говоришь с одним, он дает самую темную окраску сослуживцам; только что переходишь к другому, сейчас расписывают первого собеседника, раз узнают, что ты имел случай говорить с ним».
Увы, с подобными настроениями обоюдного недоверия, мелких и крупных интриг, корпоративных счетов и привычек Алексееву приходилось сталкиваться постоянно в его будущей служебной биографии. Надо ли говорить, насколько вредным это было для единства командования, для жизни гарнизонов, не говоря уже о боевых действиях.
2. Академия Генерального штаба, Главное управление Генерального штаба («талантливый генштабист» и «профессор русской военной истории»).
1887—1903 гг.
Четырехлетний «строевой ценз» командования ротой не прошел даром. Способного командира отметили его начальники. В 1886 г. во время корпусных маневров под Белостоком командир корпуса генерал-лейтенант М.Ф. Петрушевский ходатайствовал о поступлении Алексеева в Николаевскую академию Генерального штаба перед самим начальником Академии генерал-адъютантом М.И. Драгомировым. По оценке Б. Суворина, «сын скромных родителей, сам крайне скромный, он не мог стать тем типичным делателем карьеры, которых так много, к сожалению, выпускает высшая военная школа». И здесь снова проявилось убеждение Алексеева — «делать карьеру», опираясь только на собственные заслуги и собственный опыт. Поступление в Академию можно было бы считать сравнительно поздним. Как отмечал Кирилин, «Михаил Васильевич поступил в Академию не юношей, отслужившим требуемый ценз в три года, как это обыкновенно делалось, а прослужив в строю двенадцать лет, отбыв кампанию (Русско-турецкую войну. — В.Ц.) и прокомандовав четыре года ротой».
Летом 1887 г. он выехал из Вильно в Петербург. Не полагаясь на рекомендацию, полученную от генерала Петрушевского, Алексеев самостоятельно и с большой старательностью готовился к вступительным экзаменам. Снимая комнату в доходном доме напротив Казанского собора, в короткие часы досуга он посещал службы в храме и в Исаакиевском соборе. Экзамены были сданы успешно, на 12 баллов каждый, за исключением последнего — по армейским уставам. Оценки на нем ставились за знания каждого из действовавших уставов. Получив высший балл по общим, пехотным и артиллерийским уставам, Алексеев, «как нарочно», получил по кавалерийскому уставу тот самый единственный вопрос, но которому он не успел подготовиться. «Поменять» билеты на экзамене не разрешалось, и Алексеев заявил приемной комиссии, что «отвечать плохо не считает для себя возможным», поэтому «отказывается от ответа». В результате общий балл но уставам был равен 9{7}.