Ни того ни другого противник не достиг. Когда он заканчивал свои последние приготовления, на его передний край, командные пункты обрушился огонь огромной силы. Советские войска провели мощную артиллерийскую контрподготовку. Во вражеском стане началось замешательство. Только через полтора-два часа гитлеровцы начали свое наступление. Тысячи орудий, минометов открыли огонь, на наши позиции двинулись танки, штурмовые орудия, пехота. Завязалось ожесточенное сражение. Враг всюду попадал под губительный огонь орудий, минометов, пулеметов, автоматов. Над полем сражения гремели воздушные бои.
40-я армия оказалась не на главном направлении наступления противника. В ее полосе боевые действия не достигли того накала, которым отличались на других участках. Тем но менее и здесь А. А. Епишев впервые ощутил масштабность и остроту сражения, высочайшую цену, которую приобретало каждое боевое решение командующего, строгое проведение его в жизнь. Ход битвы давал одну за другой вводные, требующие быстрых и решительных действий, в том числе и членов Военного совета. Поступающая в политорганы информация о массовом героизме воинов, их мужестве и стойкости тут же широко использовалась для пропаганды героизма, самоотверженных поступков. Всей армии стали известны мужество и стойкость воинов 309-й стрелковой дивизии, 86-й танковой бригады. На их участках враг не прошел. За первый день он потерял здесь много танков, живой силы и исчерпал свои резервы. Прошло еще несколько дней, и наступление гитлеровских войск окончательно захлебнулось. Замысел советского командования подтверждался: враг понес огромные потери в технике и живой силе, ему требовалось время на приведение себя в порядок. Но такого времени ему никто не дал. В решительное наступление перешли советские войска. Дивизии 40-й армии, ломая сопротивление противника, сбивая его с промежуточных оборонительных рубежей, двинулись на запад. Командующий, члены Военного совета спешили в передовые части, там, непосредственно на месте, отдавались все необходимые боевые распоряжения, ставились новые задачи. Обстановка требовала наступать в высоких темпах, преодолевая трудности, усталость. Впоследствии К. В. Крайнюков рассказывал об этих днях наступления, когда все, от рядового воина до командующего армией, жили одним — неудержимо гнать врага на запад.
Вот К. С. Москаленко, К. В. Крайнюков и А. А. Епишев остановились в только что освобожденном селе, чтобы передохнуть. Мимо них проходили подразделения пехоты, минометные расчеты, артиллерийские батареи. Хотя никто из бойцов не говорил об отдыхе, по всему было видно — люди измотаны. С начала битвы на Курской дуге они фактически не выходили из боев. Три месяца длительных переходов, бессонных ночей. А впереди был Днепр. Его гитлеровцы просто так не отдадут. Он для них — Восточный вал, рубеж стратегической важности, как кричала геббельсовская пропаганда, «линия обороны их собственного дома».
Сняв фуражку, командующий вытер платком лоб и, окинув взглядом происходящее вокруг, сказал:
— Устали войска. Устали. А медлить нельзя: надо как можно быстрее выйти к Днепру и с ходу форсировать его, не дать неприятелю возможности закрепиться.
— Не такое время, чтобы медлить, — подтвердил Алексей Алексеевич. — Полагаю, это понимают и солдаты и командиры. Днепр сейчас — огромная притягательная сила, воодушевляющая войска на подвиг.
— Вот именно, — согласился К. С. Москаленко. — Идти таким стремительным маршем после многодневных боев, идти упорно, как говорят, на энтузиазме, — это подвиг.
У всех на устах был Днепр. Воины знали: битва за него будет тяжелой, но одна мысль о том, что впереди воспетая в легендах и песнях великая река, что через нее лежит путь к победе, звала людей в бой. Всеми средствами партийно-политической работы развивался наступательный дух войск, подчеркивалась важность высоких темпов продвижения вперед. В боевых порядках частей передвигались агитаторы, работники политорганов[65]. На одной из развилок дорог К. С. Москаленко бросился в глаза грузовик, нагруженный фанерными щитами. Он только что подкатил и разворачивался, чтобы продолжить путь.
— Это что за машина? — удивился командарм.
С машины соскочил офицер и проворно установил на обочине дороги щит со словами: «Днепр совсем близко. Вперед!» На втором щите было написано: «Герои Волги и Дона, вас ждет Днепр! Преследуйте врага, не давайте ему передышки!» На третьем: «До Днепра — один переход. Вперед, советские воины!»
— Молодцы политотдельцы! — с удовлетворением сказал командующий.
Трудный путь вел к Днепру. Пирятин, Гадяч, Лохвица — эти и многие другие города и села стали рубежами героизма войск 40-й. Они брались с боем. Многие соединения получили наименования в честь освобожденных городов. 309-я дивизия стала Пирятинской, 42-я гвардейская стрелковая дивизия — Прилукской.