— А что, если дать им этот выход? — предложил Крайнов.
— Не понял? — вопросительно посмотрел на него Чистяков.
— Предлагаю направить к окруженным парламентеров, Иван Михайлович, — пояснил член Военного совета. — Пусть разъяснят, что дальнейшее сопротивление бессмысленно.
— Парламентеров? — задумался Чистяков. Повернулся к начальнику штаба: — Как, Валентин Антонович?
— А что, предложение дельное, — кивнул Пеньковский. — У нас в данной ситуации лишь два выхода: или просить у командующего фронтом подкреплений, или предложить противнику сложить оружие.
— Что ж, на том и порешим. Буду сейчас связываться с командующим. Вначале попрошу хотя бы танковую бригаду. Если откажет, тогда о парламентерах скажу.
Вот как вспоминал тот свой телефонный разговор с Н. Ф. Ватутиным генерал И. М. Чистяков:
«...обратился я к командующему фронтом Н. Ф. Ватутину. Доложил обстановку.
Он со свойственным ему спокойствием выслушал меня и сказал:
— Да, Иван Михайлович, положение у тебя очень тяжелое, но помочь тебе ничем не могу. Нет у меня сейчас таких возможностей...
Я доложил ему:
— Товарищ командующий, мне советуют направить к противнику парламентеров. Может, и правда, пошлем...
Он подумал и согласился»[20].
Быстро подготовили текст ультиматума. В нем говорилось: «Желая избежать напрасного кровопролития, советское командование предлагает окруженным войскам ультиматум — прекратить сопротивление и сдаться в плен». С этим документом за линию фронта были направлены капитаны Е. И. Иткис и И. К. Стулин. Они пробыли там около трех часов и вернулись ни с чем: генерал Стэнеску, командующий окруженной группировкой, отклонил ультиматум.
Чистяков доложил об этом по телефону командующему фронтом.
— Ваши дальнейшие действия? — спросил Ватутин.
— Будем атаковать противника наличными силами, — ответил Чистяков. — Любой ценой, но заставим его сложить оружие.
— Подождите, Иван Михайлович, не горячитесь, — остановил его Ватутин. — Мне победа любой ценой не нужна. Дайте подумать...
В трубке некоторое время стояла тишина. Но вот снова в ней послышался голос Ватутина:
— Иван Михайлович, вы меня слышите?
— Так точно, товарищ командующий!
— У меня тут идея возникла. Нет, не насчет подкрепления, у меня действительно на данный момент ни одной свободной бригады нет. А вот несколько десятков тракторов и тягачей я бы выделить мог. До наступления темноты никаких активных действий не предпринимать. Ну а ночью пошумите этими тягачами и тракторами, пусть противник думает, что к вам крупные резервы подходят.
— Понял, товарищ командующий. Сделаем все как надо.
Как развивались события дальше и к чему привела идея Ватутина, можно узнать опять же из воспоминаний генерала Чистякова.
«Несколько часов ушло на подробную разработку ложной операции, — писал он. — С наступлением темноты к переднему краю противника потянулись десятки парных светящихся точек, сопровождаемых гулом моторов. К линии фронта машины шли с зажженными фарами, а обратно с потушенными. А поскольку машин было все-таки маловато, то к каждой из них мы прицепляли по нескольку саней с фонарями. Гул танков имитировали тракторы. Движение вкруговую продолжалось до рассвета.
Кочующие батареи, меняя позиции, не давали покоя противнику короткими огневыми налетами. По радио и по телефону отдавались ложные приказы и распоряжения.
И противник клюнул на нашу хитрость. Генерал Стэнеску решил, что мы подтянули крупные механизированные войска, дальнейшее сопротивление бесполезно, надо сдаваться»[21].
Так кончила свое существование распопинская группировка румынских войск.
Общая же обстановка тем временем развивалась следующим образом. Командующий Сталинградским фронтом приказал 51-й и 57-й армиям максимально ускорить продвижение в направлении на Советский, Карповка, чтобы быстрее соединиться с войсками Юго-Западного фронта. Командующий Донским фронтом потребовал от 24-й и 65-й армий активизировать действия по окружению и уничтожению вражеской группировки войск в малой излучине Дона.
Кольцо окружения вокруг 6-й армии Паулюса вот-вот должно было сомкнуться. 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта, ворвавшись в Советский, находился всего в 12 километрах от передовых соединений ударной группировки войск Юго-Западного фронта.
И вот наступил исторический день 23 ноября 1942 года. К 16 часам 45-я танковая бригада подполковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта, сметая на пути последние очаги сопротивления врага, вышла к Советскому. Навстречу ей с северной окраины хутора тоже двинулись танки и пехота. Это были подразделения 36-й механизированной бригады подполковника М. И. Родионова из 4-го мехкорпуса Сталинградского фронта.