Бандиты переглянулись. Девчонка перед ними явно опасная, сумасшедшая садистка, но ее умение может быть крайне полезным и сулит невероятные богатства.
— Что думаешь, Мисато? — спросил Сатору.
— Что думаю? — глаза бандитки загорелись жадностью. — Нэко-чан, а ты сможешь благородным господам мозги крутить? Так, чтобы их охрана не поднимала тревогу?
— Ха-а… да запросто! Я в особняк местного городского главы ходила, целую кучу бриллиантов его жены себе забрала. Такие блестящие и красивые камушки, уписаться можно! Вся стража города на ушах две недели ходила, но ничего не нашла. Они у меня дома лежат, на полке, за книгами.
— Тогда, я думаю, — сказал Сатору. — Мы очень даже хорошо сработаемся! Веди к дому в котором живешь, заберем бриллианты и деньги, а потом, все вместе, свалим отсюда куда подальше.
— Чудесно! — злыдня, подскакивая на месте, захлопала в ладоши. — Даже немного жаль, — она вдруг печально вздохнула. — Что причиненное мною зло привлекло внимание акума и я уже два года как мертва. — на глазах остолбеневших бандитов, девчонка начала стремительно разлагаться. Язвы расползлись по ее коже, осыпались волосы, выпали глаза. Кости черепа проглянули сквозь изуродованную гниением плоть. Ходячий мертвец с обвисшими руками, подкосившимися коленями и склонившейся набок головой, захрипел, завыл, и вдруг бесследно растаял, словно туман. Исчезла живая тьма, бесследно пропали трупы вахтовиков и их багаж. Пара разбойников, в совершенном одиночестве, стояли посреди пустой и тихой ночной лесополосы.
— Дерьмо. — борясь с бьющей его тело нервной дрожью, произнес Сатору. — Похоже, мастер гендзюцу над нами издевается.
— Гендзюцу? — взвилась Мисато. — Какое еще гендзюцу?! Ты же самурай! «Разрыв» примени, или еще что-нибудь. Вас что, с иллюзиями бороться не учили?
— Так учили, что зубы отскочили! — огрызнулся Сатору. — Бросаем хламье, бежим отсю…
Он швырнул свой багаж на землю и потянулся к сумке, которую держала его напарница. В этой сумке лежали награбленные деньги и драгоценности, за них бандит намерен был цепляться до последнего, но прежде чем он коснулся сокровищницы, буквально из-под земли, между ним и Мисато, вдруг с ревом нападающего хищника взметнулась вверх кошмарная зомби-беспредельщица.
Высоко взлетели прошлогодние сухие листья, бандит дико заорал, сбитый чудовищем с ног и поваленный на землю.
— «Разрыв»! — бил он дестабилизирующим дзюцу то себе в голову, то в тварь, то наугад в разные стороны. — «Разрыв», «Разрыв», «Разрыв»!
Но ужасный мертвец не исчезал, тварь придавила отбивающегося сенсора к земле и схватила его за голову, прижав ладонь ко лбу бандита.
— Мисато! — со смертельным ужасом в голосе, прекрасно понимая, что сейчас умрет, завопил Сатору. — Мисато, помоги мне!!!
Но его подельница уже улепетывала без оглядки сквозь лес. Спотыкалась, падала, цеплялась одеждой за ветки и беспощадными рывками раздирала дорогую ткань. Вой нечеловеческой боли, в который превратился крик сенсора, подгонял ее лучше любой плети. Она бежала и бежала, пока, вдруг, не замерла, в ужасе остолбенев.
Перед ней, буквально в паре метров, висел полупрозрачный, бесплотный образ человека. Призрак в белом могильном саване, с хорошо знакомым лицом.
Женщина, которую Мисато на пару с Сатору ограбили и убили пару дней назад. Бесплотная фигура подняла руку и наставила на бандитку иссиня-бледный палец.
— Ты! — голосом, от которого в жилах стыла кровь, яростно прокричал неупокоенный дух. — Ты обещала не убивать моего сына! Мой мальчик! Мой Шиджеру! Ты солгала мне!!!
Мисато заорала в ужасе, повернулась на месте и с новыми силами ломанулась сквозь лес. Она завывала и металась из стороны в сторону, когда из-за деревьев появлялись все новые призраки. Мужчины, женщины и подростки, которых она уволакивала, как на аркане, для грабежа и убийств. Молодая мамаша с младенцем на руках. Несколько стариков, погибших при ограблении домов. Пара школьников, доверчиво открывших улыбчивой тете двери своих квартир. Призраки жертв Сатору и Мисато, над которыми дорожные бандиты с глумлением расправлялись, уверенные в собственной силе и полнейшей безнаказанности. Хитрые злодеи ведь всегда быстро перемещались, терялись в толпах беженцев и переселенцев, скрывались под новыми именами, запутывали следы. Кто и когда их догонит? Кто спросит за причиненное зло?
Бандитка сбросила пальто. Кое-как, на бегу, растеребила широкий пояс и избавилась от пышных юбок.
— Прочь! Прочь! — она отмахивалась от призраков руками, а те, хохоча, кружили среди деревьев, приближались к ней и, дыхнув на бандитку холодом могилы, проносились мимо. — Вы уже все подохли, пошли прочь из этого мира!