Отсутствие у главного героя книги мемуарного наследия или воспоминаний, зафиксированных в иной форме, кроме двух малозначительных интервью[8], несколько компенсировали изыскания первого его биографа — русского офицера-артиллериста Б.М. Кузнецова, присоединившегося к бичераховскому отряду в Дагестане в 1918 г., а в эмиграции тесно общавшегося с ним в течение нескольких лет. В числе других русских офицеров, составлявших остатки гарнизона крепости Хунзах, летом 1918 г. он оказался пленником прибывших в Дагестан турок. Бичерахов стал для него избавителем, и благодарность об этом Кузнецов пронёс через всю жизнь. Позднее он собрал биографические данные о Бичерахове у его жены, однокашников по военному училищу, присовокупил к ним собственные наблюдения и скупые откровения самого Л.Ф. Бичерахова (именно скупые: «Встречаясь с ним ежедневно, я не мог добиться от него откровенности о прошлом», — сетовал Кузнецов[9]). Всё собранное им вылилось в небольшой очерк о Бичерахове, изданный в Нью-Йорке в 1959 г. и ставший в нашей стране чрезвычайной библиографической редкостью[10]. За неимением иных источников, биографы Бичерахова XXI в. вынуждены воспроизводить его буквально дословно, иногда почему-то выдавая это за результаты своих разысканий[11] и обильно разбавляя их собственными домыслами[12].
Дополнить данные о Бичерахове, относящиеся к его довоенной молодости и периоду эмиграции, приведённые Б.М. Кузнецовым, действительно сложно. Скрупулёзный архивный поиск в центральных архивах Российской Федерации дал лишь случайные находки: несколько писем его однокурсника Льва Жиромского, оказавшегося в 1918 г. в положении просителя и использовавшего тёплые юношеские воспоминания, чтобы растопить сердце всесильного тогда вождя Кавказской армии[13]. Удалось обнаружить и краткую автобиографию, написанную самим Бичераховым в феврале 1919 г., незадолго перед отъездом из страны[14]. Эти и некоторые другие архивные материалы дополняют и уточняют сведения, собранные Б.М. Кузнецовым. Нельзя не сказать о том, что пока не удалось обнаружить послужной список Л.Ф. Бичерахова, позволивший бы уточнить многие вехи его биографии, чинопроизводство и награждения. В фондах послужных списков (фонд 409) и штаба Кавказского военного округа (фонд 1300) Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) он отсутствует. Возможно, послужной список «белогвардейца» и эмигранта Бичерахова был изъят советскими специальными органами для какой-то оперативной работы.
Что касается самого важного периода в жизни Лазаря Бичерахова — времени Гражданской войны, — он документирован хорошо, хотя материал о герое этой книги приходится искать в самых разнообразных источниках.
Первый и главный среди них — фонд отряда Бичерахова, поступивший после расформирования его Кавказской армии в начале 1919 г. в делопроизводство Вооружённых сил Юга России (ВСЮР), а затем отложившийся в знаменитом Пражском архиве (Русском заграничном историческом архиве). Ныне он хранится в Российском государственном военном архиве (фонд 39779). Фонд отряда Бичерахова представляет собой редкий случай почти полной сохранности документации воинской части, относимой к «белогвардейским» (хотя бичераховское движение, строго говоря, не являлось таковым). В пылу сражений, разгромов и драматических отступлений белые войска потеряли значительную часть своей документации. Нормальной является ситуация, когда фонды большинства белогвардейских отрядов, полков, дивизий, корпусов и даже армий, находящиеся на хранении в РГВА, насчитывают от нескольких единиц до нескольких десятков единиц хранения. Да и само делопроизводство в период Гражданской войны велось далеко не идеально.
8
Первое из них было дано автору-составителю солидного по составу участников и объёму сборника «Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества», изданного в Париже в 1928 г. генерал-лейтенантом А.П. Богаевским. Интервью Бичерахова лишний раз оттенило его эмигрантскую неприкаянность и неосведомлённость о текущей жизни Русского зарубежья. Сформулировав в своём довольно пространном (с. 86–94) интервью идею «федеративного сожительства» казачества с Россией, Бичерахов как бы дезавуировал собственные размышления такой сентенцией: