— Попробуем счастья — бормотнул Азеф. Рачковский мог даже бормотанья не расслышать. Но он говорил, ведя к двери:
— Сегодня же нас покидаете?
— С вечерним.
Выйдя на лестницу, Азеф стал сходить по ней медленно, как всякий человек обремененный тяжелым весом.
Савинков был уверен в убийстве. Наружное наблюдение сулило удачу. Слежка выяснила маршрут. Экспансивность Покотилова уравновешивалась хладнокровием Сазонова. Нервность Каляева логикой воли Швейцера. Одетый в безукоризненный фрак Савинков, торопясь, ехал на маскарад. Лысеющую голову расчесал парикмахер на Невском. У Эйлерса куплена орхидея. Когда Савинков подымался озер-каленной, сияющей лестницей меж пестрого газона масок, кружев, блесток, домино, был похож на золотого юношу Петербурга, ничего не смыслящего в жизни кроме танца. Был пшютоват, говорил с раздевавшим лакеем тоном фата. Трудно было заподозрить террориста.
В зале гремели вальсом трубачи. Зал блестящ, громаден. Танцовала тысяча народу. Найти среди масок Азефа представлялось невероятным. Савинков перерезал угол зала, красное домино рванулось к нему, взяло за локоть и тихо сказало:
— Я тебя знаю.
Это была полная женщина. Савинков засмеялся, освобождая локоть.
— Милая маска, ошибаешься. Ты меня не знаешь так же, как я тебя.
— Ну все равно, ты милый, пойдем танцовать.
— Скажи, где ты будешь, я подойду после, я занят.
— Чем ты занят?
Три белых клоуна завизжали, обсыпая Савинкова и маску ворохом конфетти, обвязывая серпантином. Савинков хохотал, отстраняясь. Маска опиралась о Савинкова, прижимаясь. Было ясно, чего хочет красное домино.
Из коридора Савинков увидал: — в черном костюме, только что причесанный парикмахером, по лестнице подымался Азеф. Он был слегка напудрен. Шел уверенно, солидно, как хороший коммерсант, не торопящийся с развлечениями маскарада.
— Знаешь, маска, не сердись, иди в зал…
— Нет, ты обманешь.
— Слушай, говорю прямо: иди, ты надоела.
— Негодяй — прошипела маска, ударяя по руке веером и пошла прочь.
Савинков видел, Азеф поздоровался с стоящим в двери молодым человеком, в элегантном светлом костюме. Человек был лет двадцатипяти, крепок, невысок, напоминал англичанина.
Савинков знал, Азеф его заметил. Не упуская Азефа и молодого человека, тронулся. В буфете, догнав, положил руку на плечо Азефа.
— Ааа — обернулся Иван Николаевич, дружески беря под руку Савинкова — познакомьтесь.
Савинков пожал руку молодому человеку. Тот сказал:
— «Леопольд».
Савинков догадался — Максимилиан Швейцер.
Буфет купеческого клуба звенел тарелками, вилками, несся хлоп открываемых бутылок. Маски, люди без масок, заполнили столы. Напрасно Азеф с товарищами искал места. Но лакей провел их в зимний сад. Тут под пальмами они были почти что одни. Азеф был сосредоточен. Савинков перекинулся с Швейцером незначащими фразами. Швейцер показался похожим на автомат: уверенный и точный.
— Вы привезли динамит? — проговорил тихо Азеф, обращаясь к Швейцеру.
— Да.
— И приготовили снаряды?
— Да.
— Сколько у вас?
— Восемь. Могу сделать еще три — сказал Швейцер, затягиваясь папиросой.
— Так, так — подумав, сказал Азеф.
— А как у тебя наблюдение, Павел Иванович?
— Хорошо. Егор и Иосиф трижды видели карету. Оба извозчика стоят у самого департамента.
— Это опасно, предупреди, чтобы не делали этого.
— Я говорил. Они не замечают никакого наблюдения.
— Все таки предупреди. У самого дома стоять не к чему. Это не нужно. А как «поэт»? И как ты предполагаешь, у тебя есть план?
— Да, наружного наблюдения совершенно достаточно. Оно выяснило, что по четвергам Плеве выезжает с Фонтанки к Неве и по Набережной едет к Зимнему. Возвращается той же дорогой. Раз это ясно. Раз снаряды готовы. Люди есть. Так чего же недостает? Плеве будет убит, это арифметика.
Азеф посмотрел на него, сказал.
— Не только не арифметика, но даже не интегральное исчисление. Так планы не обсуждают. Если б все так гладко проходило, мы б перебили давно всех министров.
Швейцер молчал, не смотря ни на одного из них.
— Никакого интеграла тут чет — вспыльчиво проговорил Савинков — план прост, а простота плана всегда есть плюс.
— Ну, говори без философии, — улыбаясь перебил Азеф — как ты думаешь провести?
— Лучше всего так. Покотилов хочет во что бы то ни стало быть метальщиком. Так пусть…
— Что значит во что бы то ни стало? — перебил Азеф.
— Он говорит, что его опередил Карпович, Бал-машов, Качура, что он не может ждать.