– А вон Рыжик, тот «говорил» только по-русски.
Перевел я взгляд с фото выдающегося кота на соседнее и увидел лидера Национального фронта Франции Ле Пена, широко известного и в нашей стране своими ультрапатриотическими воззрениями. Месье Ле Пен стоял в обнимку с женщиной, одетой в русский национальный костюм.
– Этот снимок сделан на русском костюмированном балу, – объяснила Марина Антоновна. – Ле Пен личный друг моего мужа уже свыше двадцати лет. Мой муж монархист. Но я не монархистка, – она улыбнулась, – хотя мы дружим, например, и с генералом Лебедем, я встречалась с ним в Париже, – упомянула Деникина здравствовавшего тогда крупного российского политического деятеля, выдававшего себя за рьяного патриота.
Марина Антоновна с шашкой своего отца
– Вы республиканка? – подхватил я.
– Во Франции я за республику, но для спасения современной России нужны кулаки. Чтобы взять вашу ситуацию в руки, бороться против капитала, мафии, требуется более сильный лидер, чем престарелый президент, – она имела в виду находившегося тогда у власти Ельцина, а, очевидно, предпочитала на его посту Лебедя.
Подивился я последнему заявлению от самой почти восьмидесятилетней дамы. Неприятно отдало то, что сказала эта французская графиня, жена монархиста о соотношении прекрасной Франции (которая в ее революцию повально гильотинировала свою элиту) и «не особенно умной» России. Меня вдруг снова будто осыпала слюда былого разговора с парижской дочкой поручика.
На прощание я затронул типично русский вопрос о смерти.
– Я ее не боюсь, – уверенно сказала Марина Антоновна. – Правда, я верю в Бога не так, как православные или католики. У меня своя вера. Я верю, что душа умершего входит в другое живое человеческое тело…
Она стала объяснять, что почерпнула эту уверенность из Евангелия от Матфея, своеобразно истолковав слова Христа, сказанные Иисусом ученикам после Преображения о приходе Илии в образе Иоанна Крестителя. По этому поводу Марина Антоновна обращалась и к французскому католическому священнику, который замолчал и потом якобы подтверждающе обронил:
– Кто имеет уши, да слышит…
Все это было мутно-оккультно, и, прощаясь с Мариной Антоновной, я ее, как бы предохраняя, по-православному трижды поцеловал.
На следующий день я был в Брюсселе, но не смог разыскать там внука генерала Корнилова по телефону, данному Деникиной, близко дружащей с ним. Не было господина Лавра и в его парижской квартире, куда при нашей встрече звонила Марина Антоновна. Он в последнее время тяжело заболел, накануне моего приезда перенес сложную операцию и, наверное, уехал лечиться подальше. Вскоре после этого внук генерала Корнилова Лавр Шапрон дю Ларре скончается. Как жаль: в его брюссельской квартире был целый музей Белой Гвардии, в нем – и мундиры разных полков, чего истинный наследник своего деда был воодушевленным хранителем.
Оставалось мне, вернувшись из Бельгии в Париж, рассматривать городские достопримечательности, непременно минуя тусклый Музей эротики, благодаря предостережению хорошо знающей этот предмет парижско-русской дамы. Но меня, ставшего в Москве после императорских похорон прихожанином Русской Православной Церкви Заграницей, прежде развлечений потянуло пойти в ее парижский приход.
В Москве у нас в единственном приходе не было церковного храма, какие теперь многочисленны и роскошно просторны у Московской патриархии. Молились мы плечом к плечу на верхнем этаже в классной комнате школьного здания перед дощатым входом в алтарь. Разыскал я на окраине Парижа тоже единственный здесь приход РПЦЗ. Не был и он в храмовом здании, а в половине обычного двухэтажного дома.
Зато основал сей приход сам Чудотворец святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский, а настоятель храма отец Вениамин Жуков являлся сыном офицера, дравшегося за Белое Дело до конца. Он ушел с генералом Врангелем за море, и был в белом войсковом лагере турецкого Галлиполи до его роспуска.
Париж, конец 1990-х. Дом (сейчас под номером 15) на углу улицы Lourmel, где жил с семьей генерал А. И. Деникин в квартирке в начале 1930-х годов. Это пятнадцатый округ Парижа, здание рядом с госпиталем Бусико, от которого минут десять идти до набережной Сены. Вблизи также длинная улица Вожирар
Я словно вдохнул тесный сумрак этой церкви, столь привычный мне и в Москве. Знакомые мне дочь поручика и Марина Антоновна Деникина никогда не ходили сюда. Их приходами были великолепные архитектурой храмы, отторгнутые от РПЦЗ митрополитом Евлогием: пятиглавая церковь Александра Невского на улице Дарю и Сергиевское подворье, где Богословский институт. Дочка поручика отметила, что отпевали на улице Дарю и Окуджаву, который, о чем она не подозревала, был атеистом.