Решающие бои на Приморском фронте начались сразу же после вывода японских войск из Приморья. То, что край сохранял свою независимость от советской власти во многом благодаря "японским штыкам", признавали почти все. Однако вряд ли правомерным можно считать тезис советской историографии, согласно которому вся политика белых в Приморье диктовалась из Токио, а разгон Народного Собрания и созыв Земского Собора стали следствием противоречий между "военными" (требовавшими продолжения участия Японии в делах ДВР) и "дипломатами" (выступавшими за мир с Советской Россией)[116]. Японию в Приморье интересовали, прежде всего, собственные экономические интересы. Японские финансисты создавали акционерные общества, прикрываясь которыми, вывозили природные богатства края. 19 июля, еще до начала работы Земского Собора, Япония приняла предложение ДВР, в соответствии с которым ее войска должны были полностью эвакуироваться из Приморья до 1 ноября 1922 г. 17 августа начался вывод японских войск, а 4 сентября 1922 г. начались переговоры между ДВР, Советской Россией и Японией в г. Чанчуне. Уходя, японцы передали Земской Рати только окопы и заграждения, сооруженные по линии Уссурийской железной дороги (в частности, хорошо оборудованный Спасский укрепрайон, построенный инженерами 8-й пехотной дивизии японской армии). Ни обмундирования, ни оружия, ни одного патрона или снаряда русские полки не получили.
Дитерихс, при известных симпатиях чехам и французам, очень негативно относился к японской помощи. Именно поэтому он приветствовал вывод войск[117]. Как писал Б. Филимонов: "…по оставлении японцами г. Спасска, в оный не замедлил пожаловать сам Правитель и Воевода… растроганный, со слезами на глазах, Воевода припал к "освобожденной от интервентов русской земле", после чего тут же произнес перед толпой встречавших его официальных лиц и народа речь на эту тему. В тот же день Воевода отдал приказ, в коем опять упоминал его "радость" по поводу вступления ногой на "освобожденную от интервентов русскую землю"… Читая строки этого приказа, многие чины Земской Рати недоумевали: "Да что он думает? Единственная опора – японцы, а он радуется, что они уходят". Такова была Вера самого Правителя и Воеводы. "Вера горами двигает", – говорит Священное Писание. "Все есть продукт воображения", – заявлял полководец Бонапарт. Надвинувшиеся вплотную события готовились измерить силу веры и физической мощи Земской Рати"[118]. "Воины! Настал час, когда Богу стало угодно поставить нас снова перед лицом изуверов советской власти. Японцы уходят, и мы можем теперь с чистой совестью и горячей верой идти выполнять национальный долг перед нашей Великой и Святой Родиной", – эти слова из приказа Дитерихса лучше всего показывают его отношение к предстоящим боям.