При прорыве красных у него были наготове подвижные группы. Прорвавшиеся части он может быстро уничтожить плотным огнем и контратакой танков. Укрепление нижних этажей зданий — удачное новшество его, полковника Готцендорфа. Недаром он тридцать лет носит мундир офицера.
— Проверьте связь, — приказал он адъютанту.
Через несколько минут адъютант доложил, что с одним из полков связь прервана, не отвечает также батарея тяжелых минометов из группы «Клоппенбург».
— Восстановить немедленно, — не оборачиваясь, коротко бросил полковник.
Лейтенант вскочил, бросился было к выходу, но, столкнувшись с начальником штаба армейской группы генералом Рихартом, отскочил в сторону.
— Как дела, коллега? — стряхивая с непромокаемого плаща снег, спросил Рихарт.
— Отлично, господин генерал. — У Готцендорфа невозмутимо строгая армейская выправка и безукоризненно отутюженный китель. Но опытный солдат Рихарт в сумрачном блеске кабаньих глаз полковника заметил глубоко скрытое беспокойство.
— Ваши дела не могут быть отличными, коллега. Я только что получил сведения. На вашем участке вновь появилась свежая казачья конница — свыше десяти тысяч сабель — и несколько сот танков. Центр армейской группировки генерала Хюпнера отброшен к Волоколамску. Дивизии генерала Госта оставили Солнечногорск.
— Гм-м! Это неприятные известия. Я жду ваших указаний, господин генерал.
Готцендорф по-прежнему был внешне спокоен. Он знал цену военных неудач и счастья, он верил в то и в другое, его религия — это война. Однако трезвый «военный бог» — генерал Рихарт — на этот раз по усвоенной вероломной привычке сражать одним ударом бьет его без всякой пощады.
— Вы опоздали, господин полковник. Я уже отдал приказание вашему начальнику штаба снять дивизию и уходить форсированным маршем. У вас, коллега, очень скверно действует разведка. Мой патрон в бешенстве и решил вас отстранить от командования, но я, зная вашу честность, дал генералу Штрумфу лишнюю чашку турецкого кофе и коньяк. Он успокоился. Теперь всякому будет трудно удержаться на командной должности. Большой штаб уже свернул головы большим генералам. Опыт истории показал, что иногда над правдой торжествует интрига, но все должно прийти к одному концу. Когда объявится существенная неудача победоносного движения германской армии, руководители нации станут пожирать друг друга.
В это время вбежал взволнованный адъютант. Он пытался о чем-то доложить, но Рихарт, скосив на него вывороченные белки глаз, резко оборвал его:
— Приготовьте полковнику автомобиль, господин лейтенант! Повернувшись к Готцендорфу, он выхватил из-под плаща карту и тоном властного, не терпящего возражений начальника, с мгновенно переменившейся интонацией отрезал: — Удар на Москву оказался стратегически бесплодным. При сложившейся обстановке ваша дивизия, несмотря на ее укомплектованность, сейчас представляет собой в тактическом отношении нуль. Чтобы сохранить единицу, немедленно отводите ее на рокаду Волоколамск — Руза. Шаг в сторону от магистрали означает гибель. Самая малейшая задержка в населенных пунктах повлечет за собой полное истребление. У вас на хвосте пойдет генерал Доватор. Вам такой известен? Под его командованием гвардейский корпус конницы. Ее не остановят никакие снежные бураны. Отбивайтесь, бросайте в пасть этим фанатикам малые подвижные заслоны и уходите как можно быстрей.
— Кавалерийский генерал Доватор на хвосте… Значит, дранг нах вест? — застегивая на поясе ремень от кобуры револьвера, язвительно произнес Готцендорф на «чистом» русском языке.
— К сожалению, да, коллега. Мы оказались банкротами. Мы, взрослые псы, напрасно учились у слепых щенков. Я бы охотнее командовал у Доватора дивизией, чем показывал ему свой хвост, — заключил Рихарт.
Вышколенный Клаузевицем и Шлиффеном, прозорливый стратег и политический интриган генерал Рихарт ошибся. Доватор не пошел за хвостом поспешно отступающих дивизий. Танкисты подполковника Иртышева, продвинувшись вперед на пятнадцать километров, почти не встретили никакого сопротивления. Отступающий противник разбрасывал по всем дорогам многочисленные мины. Танкисты вынуждены были то и дело вылезать из люков и вытаскивать из снега «сюрпризы», обезвреживая их. На первом же этапе продвижение замедлилось. Доватор, остановив колонну, выбросил вперед разъезды саперов, приказал всем дивизиям развернуть рации и ждать дальнейших приказаний.