Так, вот и супостат… Его корабли плыли гуськом, колонну возглавляли четыре новейших броненосца — «Ретвизан», «Победа», «Саша Третий» и «Ослябя» (ей-богу, я совершенно ни при чем, что в одном из приказов он именовался «Ослябля», это ошибка писаря). Кто из них кто, я разобрать не мог. Далее шли четыре корабля такой же длины, но заметно уже — крейсера «Боярин», «Диана», «Богатырь» и «Паллада». Чуть сбоку бодро плыл кораблик чуть поменьше, скорее всего «Новик». Я сосредоточился на головном корабле. Блин, такое впечатление, что эскадра будет не обходить, а таранить остров… Оставалось ждать, запас бензина позволял вести разведку еще пару часов. Но ведь холодно же! Бросив управление и напевая про себя «дуба дам, дуба дам, дуб-дуб дуба-дам», я захлопал руками и затопал ногами, пытаясь согреться. А каково, однако, пилотам противной стороны, сидящим в открытых кабинах без всяких каталитических грелок? И когда же этот Макаров повернет хоть куда-нибудь, а то ладно я, но ведь и его летчики точно в сосульки превратятся. Так, вроде головной поворачивает налево… подождать минут пять для ясности. Точно, и второй туда же повернул! Теперь осталось убедиться, что Макаров не собирается разделять эскадру, это для верности полчаса. А потом на аэродром — и сразу стакан водки! Хотя чего там мелочиться, после такого полета меньше двух будет опасно для здоровья.
Через полчаса полета впереди показался наш миноносец, выставленный для приема и передачи моего сообщения. Я покачал крыльями, он мигнул прожектором — «вижу вас». Я демонстративно повернул налево. Миноносец снова замигал — «вас понял, эскадра идет южнее острова». Теперь он передаст это по радио в штаб эскадры северных.
По приземлении я проверил готовность своей авиации. У нас пока еще никто не летал, я берег самолеты к решающему моменту, и, похоже, правильно — авиагруппа Михаила без всякой нашей помощи уже лишилась двоих, причем один упал в воду. Пилота вроде удалось спасти, но вряд ли ему сильно похорошеет от купания в такое время года…
Нашу эскадру вел якобы генерал-адмирал, а на самом деле — контр-адмирал Небогатов. Его главный недостаток в данном случае обернулся достоинством: попробовал бы какой-нибудь паршивый генерал-майор, да будь он хоть другом всех великих князей и любовником всех императриц, указывать Макарову — сразу отправился бы на… или дальше, а Небогатов внимательно меня выслушал, задал необходимые вопросы и сейчас вел эскадру на врага. Задачей моей авиации было в строго определенный момент «ликвидировать» разведчиков противника с востока от нашей эскадры и якобы невзначай отпустить одного-двух с запада. Я ждал, от волнения даже забыв выпить водки, приближался решающий момент кампании.
Наконец пришел кодированный сигнал со «Светланы» — началось! Завыли моторы взлетающих один за другим «пересветов»… Мне тоже было пора, но, увы, не лететь — теперь мой невооруженный самолет был бы лишним в воздухе, — а плыть. Я отправился на «Забияку», куда незадолго до этого были доставлены чемоданы с моим барахлом — предстояла особая задача.
Тем временем западнее острова Гогланд обе стороны увидели друг друга. Противник шел кильватерной колонной со скоростью порядка семнадцати узлов. Наши имели более сложное построение — три колонны, слева четыре броненосца, в центре и с небольшим отставанием три современных крейсера, а справа антиквариат, то есть «Минин» с «Памятью Азова». Позади левой колонны суетилась минная мелочь. Курсы эскадр пересекались под острым углом. У Макарова было два пути — одновременным поворотом сразу всех кораблей зайти со стороны антиквариата или, пользуясь преимуществом в скорости, последовательно повернуть западнее курса наших броненосцев. При этом в точке поворота его корабли оказывались под огнем наших, сами имея ограниченную возможность ответить, но зато потом вся его эскадра получала возможность охватить голову нашей броненосной группы, а крейсера оказывались в зоне перелетов по основным целям. Макаров выбрал именно этот путь.