— А чего себе башку обрил? — спросил Голицын.
Пришлось доложить генералам о начавшейся погоне Васьки за шведским офицерским париком.
В генеральской свите рассказ этот вызывал гомерический хохот.
— Ну вот, отсмеявшись, легче и за труды приниматься! — Федор Матвеевич смахнул выступившие от смеха слезы и приказал свите следовать в штаб на военный консилиум.
— Позиция шведов лучше некуда! Дефиле меж озер, менее версты, прикрыто рекой, мост разметан. За рекой шведские непрерывные траншеи в две линии и пушки. Река глубокая, сами видели: на всю реку один брод и тот прикрыт пушками, а на берегу рогатками. В лоб сию позицию брать, чаю, много кровушки-то пролито будет! — степенно размышлял Федор Матвеевич, оглядывая членов совета. Затем вопросил с обычным своим добродушием:
— Каковы будут ваши мнения, господа генералы? — по правде говоря, на суше адмирал чувствовал себя неуютно, как рыба, вытащенная на берег, и потому полностью полагался на сухопутных генералов.
— Может, обойти шведа дорогой на Кангассали, а оттуда выйти к нему в тыл на Таммерфорс? — нерешительно молвил командующий артиллерией Брюс, разглядывая карту, сплошь усеянную зелеными кружочками леса.
— Обойти на Кангассали — значит 120 верст переть по бездорожью. Тут, чаю, Яков Вилимович, мы все твои пушки и гаубицы в болотах утопим! — загорячился Михайло Голицын. А оттого, что загорячился, говорил торопливо и заикаясь. Но то, что он предлагал, было столь новым, что никто и внимания не обратил на его заикание. А предлагал Голицын тайно соорудить плоты, благо леса вокруг хоть отбавляй, посадить на них охотников и отправить по утру десант через озеро Маллас-веси, с тем чтобы высадить солдат в тылу шведской позиции. По общему же сигналу атаковать шведа одновременно и с фронта и с тыла.
— Ну что же, десант — дело по мне знакомое, — оживился адмирал. — Значит, и на суше будем воевать по-моряцки! Полагаю, я, как адмирал, сам и поведу десант!
— Ваше превосходительство, Федор Матвеевич! Вы же наш командующий, куда же вы, батюшка, от войска на хлипких плотах уплывете! — запричитал тут драгунский начальник князь Волконский.
— Согласен с князем! Командующий должен быть на командном пункте, — рассудительно поддержал его Брюс.
— Вот так всегда, адмиралу и поплавать не дают! — сокрушенно развел руками Апраксин. — Так кто же поведет десант?
— Я, — решительно сказал князь Михайло. — Пойдем тремя эскадронами. Генерал-поручик Бутурлин справа, в центре я сам, слева — генерал-майор Чернышев. Выйдем на плотах к деревне Мелькиле, в трех верстах за шведской позицией и дадим сигнал ракетой!
— Быть по сему, князь Михайло, ты придумал десант, тебе и писать диспозицию! А я вспомню меж тем свое корабельное дело — сам прослежу, чтобы плоты были связаны надежно! — На том генерал-адмирал и закрыл военный совет.
В свите генерал-адмирала было много морских офицеров, и под их наблюдением солдаты в окрестных лесах валили деревья, быстро и споро вязали плоты. Федор Матвеевич слов на ветер не бросал, самолично явился проверить надежность новоявленной флотилии. Ночью плоты перетащили на берег озера и спустили на воду в камышах. Шведы ничего не заметили.
Капитан-лейтенант Соймонов, посланный на лодке в поиск к деревне Мелькиле, сумел взять «языка»-шведа, который в одиночку баловался вечерней рыбалкой. Полоняник объявил, что он — мирный пекарь, и клятвенно утверждал, что кроме армейской пекарни в Мелькиле никаких воинских частей нет. Принес он и еще одну весть: у шведов после сдачи Або поменяли командующего. Вместо склонного к ретирадам Либекера армией стал командовать бывший комендант Хельсинки горячий и упрямый Армфельд.
— А я-то все не понимал, отчего это мой старый знакомец Либекер такую великую отвагу проявил и стал твердой ногой меж озерами! — покачал головою Федор Матвеевич. — А вот теперь все ясно. Так что опасайся, князь Михайло, в час высадки. Армфельд — не старина Либекер, не даст тебе много времени, тотчас атакует!.
После полуночи 6 октября 1713 года шесть тысяч охотников Голицына (людей кликнули из разных полков) были рассажены на плотах и, едва забрезжил рассвет, отвалили от берега. Первые две версты шли в столь густом тумане, что с плота с трудом различали другие — спереди и сзади. Туман сей был и полезен и губителен. С одной стороны, он надежно прикрывал русский маневр от шведов, а с другой — в этом тумане можно было легко заблудиться и пристать прямо к шведскому лагерю. Князь Михайло вспоминал свою давнишнюю баталию при Добром, когда в таком же вот густом тумане заблудился генерал Пфлуг со своими драгунами. На всякий случай Голицын приказал поднять зажженный фонарь на мачте своего плота, дабы правая и левая колонны не сбились с курса.