========== Тариевский ==========
Петр Николаевич по давней привычке рисовал в блокноте чертиков. Совещание у генерала заканчивалось. Завтра он простится с женой и уедет в Ставку в Могилев.
Варя, он знал, ждала его в квартире на Нейшлотской. Шла позиционная война. Это вызывало негодование у Тариевского. Но он понимал, что сделать уже ничего нельзя.
Несмотря на победы в марте в Галиции, солдаты на Северо-Западном фронте по-прежнему гнили в окопах. Боеприпасов не было.
— Нужно полагаться на наличные силы, — любезно улыбались канцеляришки при штабе. То же самое повторил лощеный, сытый генерал-снабженец. А в России производство спешно перестраивалось на военный лад. Но в городе выстраивались хлебные очереди…
Петр Николаевич отложил блокнот и встал.
— Господа офицеры! Я не буду сейчас разглагольствовать, как господин Сухомиев. Нам нужны боеприпасы. Солдаты дохнут в окопах, мы отступаем. Все надеются на тыл, а что тыл… Тыл наживается на поставках кокаина, что за 50 копеек грамм. Фронтовая разведка доносит, что немцы готовятся к решительному наступлению по всему фронту. Сдан Перемышль, практически уничтожена Стальная дивизия. А тыл экономит на боеприпасах, — голос Тариевского упал до шепота. — Потом что прикажете делать? Выковыривать пули из трупов или отправлять солдат на немецкие штыки? Мы их не остановим.
Петр Николаевич замолчал и сел, сжимая в кулаке листок с докладом. Офицеры опустили голову. Тариевский тихо угрожающе произнес:
— Чтобы решить данную проблему, я отправлюсь в Ставку.
Разговор был вечером 1 мая, а на следующий день немцы в польских лесах применили газ…
Полковник отложил газету. Варя встревоженно подняла глаза на мужа. Петр приобнял жену:
— Ничего, Варюша, держись. Миша погиб.
Тариевская охнула. Полковник поддержал за локоть слабеющую жену.
Полковник поддержал за локоть слабеющую жену.
Варя плакала у себя в спальне. Тариевский ходил из комнаты в комнату, нервно курил. В самом начале войны погиб его брат Георгий, теперь сын… Остается крохотная надежда, что это не Миша, описка, ошибка редакции.
Полковник взял себя в руки. Завтра он поедет в Могилев. Если ничего не решится, то поедет на фронт.
Утром полковник стоял на Варшавском вокзале. Он потеснился, пропуская носилки. Рядом стояли санитарные поезда. До Ставки Петр Николаевич доехал только в июле 1915 года.
В здание, где располагалась Ставка, Тариевского не допустили.
Россия отступала из Польши.
Плотная линия артиллерийского огня, ни высунуться, ни встать. Над крепостью Новогеоргиевск кружил «Цеппелин», бомбы рвались за спиной Тариевского, засыпая его крошками кирпича. Петр Николаевич уткнулся головой в пропахшую потом и кровью шинель.
— Эк, вас-то угораздило, ваше высокородие, — караульный посторонился, пропуская полковника.
— Фронтовые разведчики, Сидоров, они такие, — генерал хмыкнул в усы. — Что навыведывали? Что-то насчет Короткевича? Впрочем, это неважно… Пойдемте, у меня к вам объявление.
Бобырь выстроил на площади весь гарнизон крепости. Наступило затишье.
— Братцы! Оборона бесполезна! Немцы наступают, а у нас приказ отступать! Мы должны сдать Новогеоргиевск! Всем сдать оружие!
— Не было такого приказа, ваше превосходительство, — крикнул из строя поручик Берг.— Это трусость! А как же «…В осадах и штурмах…храброе и сильное чинить сопротивление. От команды и знамени в обозе или гарнизоне никогда не отлучаться», — повторил Федоров.
Бобырь произнес что-то, но его слова заглушила «Большая Берта». Начался обстрел. Тариевский упал, его присыпало землей.
Немцы перешли в атаку. Петр Николаевич вскочил на ноги и кинулся к орудиям.
Артиллерия расходовала последнее. Бобырь приказал сдать крепость, а офицеры и солдаты держались до последнего.
Федоров, Бер, Стефанов, Берг и Тариевский покинули крепость. За 18 дней тяжелого перехода по немецким и австрийским тылам Петра Николаевича дважды ранили. Началась гангрена.
В сентябре немцы прорвали фронт, возникла угроза Минску и Полоцку.
Санитарный поезд застрял на путях под Минском.
Тариевский прислонился к зарешеченному окну вагона. Прооперированная рука болела, полковнику ампутировали два пальца. Но он не сдался.
Ночной ветер обдувал лицо поседевшего мужчины с шрамом на щеке. Поезд шел медленно. Снаружи ледяной ветер, а внутри шум и гам. Сестры милосердия суетились около раненых. Широкими шагами прошли хирурги в защитных френчах с наброшенными сверху халатами. Петр Николаевич сплюнул себе под ноги, схватился здоровой рукой за поручень и спрыгнул вниз на насыпь.
Через два месяца полковник Тариевский был зачислен в Железную дивизию генерала Деникина. Железные стрелки выбили немцев из Луцка.
На улицах валялись трупы, Петр Николаевич спешился и повел лошадь на поводу. По городу было объявлено отступление. Город, освобожденный дорогой ценой, пришлось сдать.
Через год полковник войдет в Луцк вместе с войсками генерала Каледина уже в качестве начальника батальона.
Но до этого пока было далеко. Тариевского тяжело ранили в одном из рукопашных боев и должны были отправить в Петроград. Петр Николаевич отказался.
Чарторыйск был взят, а 22 октября Деникин получил приказ отступать.
Тариевскому с каждым днем становилось все хуже. Дважды его навещал Деникин. Петра Николаевича беспокоила старая рана.
— О, а мы уже поминки праздновать решили, — с удивлением смотрели на офицера, опиравшегося на трость.