Учеба в академии была рассчитана на три года — младший и старший классы и дополнительный курс. Последний предназначался для подготовки офицеров корпуса военных инженеров.
Чтобы получить право быть оставленным на дополнительный курс, слушатель должен был при двенадцатибалльной системе оценки знаний иметь не менее десяти баллов в среднем и не менее восьми по каждому предмету.
«В младшем классе, — вспоминает В. М. Догадин, — изучались преимущественно теоретические дисциплины и было очень мало проектов. Лекции занимали ежедневно по четыре часа.
Классные комнаты находились на втором этаже Михайловского замка, со входом из спального зала.
Между классами — комната дежурного штабс-офицера, заведующего слушателями. Они называли его в шутку „классной дамой“.
Практические занятия по химии проходили на третьем этаже в специально оборудованной химической лаборатории.
Столы в классах стояли в три ряда. Дмитрий Карбышев занял место в первом ряду посредине класса.
Мы были разобщены и не знали друг друга: все приехали из разных частей, вместе встречались только на лекциях, а жили на разных квартирах частных домов.
Зато после весенних экзаменов, на практике по геодезии, проводившейся в районе Парголово — Белоостров, к северу от Петербурга, мы несколько сблизились — все офицеры жили во время съемок в деревне Юкки.
Жизнь у нас была напряженной и трудной. За один месяц каждому предстояло выполнить большой объем мензуальной, глазомерной, инженерной и геодезической съемок.
И вот здесь-то всех поразил Карбышев. Он обладал особым умением выполнять чертежи, артистически работал чертежным перышком.
В то время как мы, наводили на план горизонтали очень осторожно специальным кривым рейсфедером, вращающимся по оси, Дмитрий Михайлович обходился обыкновенным чертежным пером. В его руке оно оживало и безошибочно бегало по листу ватмана.
В ответ на наше единодушное восхищение он только заметил:
— Что ж тут удивительного? Ведь я около года зарабатывал себе на хлеб этим делом.
Но он нам тогда не сказал, почему это так случилось. А мы, конечно, не стали его расспрашивать.
В программе старшего класса академии также главенствовали теоретические предметы. Проектированием мы занимались только по строительному делу и по сводам.
И вот при составлении проекта свода Карбышев опять выделился из общей среды, показал удивительную работоспособность и склонность к детализации. Да еще вдумчивую обстоятельность при решении технической задачи.
Я навсегда запомнил тот день, когда мы принесли профессору показывать чертежи сводов. У каждого из нас проект занимал половину ватманского листа, не больше, а то и меньше.
Карбышев подготовил столько вариантов свода, что чертежи его едва поместились на двух ватманских листах. Если бы мы не готовили этот проект одновременно, я бы никогда не поверил тому, что можно одному человеку столько успеть за одну ночь.
Всех поразила такая работоспособность. А он в ответ на наше изумление тихонько посмеивался и бросал в наш адрес в равной мере острые и добродушные реплики.
Готовность Карбышева выполнять задания педагогов тщательно, обстоятельно и быстро была исключительной.
У меня сохранился „Список с баллами офицеров старшего класса Николаевской инженерной академии по результатам годичного экзамена за курс 1909–1910 учебного года“. Из него видно, что в старших классах приходилось изучать 32 предмета. При этом следует иметь в виду и жесткие требования: при сдаче экзаменов не допускались никакие переэкзаменовки. Офицер, не выдержавший какого-либо экзамена, независимо от того, в каком классе он состоял, должен был возвращаться в свою часть. А если он хотел продолжить учение в академии, то обязан был держать снова вступительный экзамен в младший класс. Не зря по этому поводу профессор (одновременно и академии и Технологического института) доктор чистой математики Б. М. Койялович пошучивал:
— У меня две категории учеников — приблизительно одного возраста, одинакового развития и одних знаний. Но в институте редкий студент с первого раза выдерживает испытание. А в академии мне редко и с большим трудом удается „срезать“ одного офицера.
Вот почему у слушателей было мало времени для развлечений и отдыха.
Весной 1910 года офицеры старшего класса выехали в крепость Ковно для участия в тактико-фортификационных занятиях под руководством генерала Ипатовича-Горанского.