ковым тараном рвался пробить кольцо окружения под Сталинградом. Конечно, Рокоссовский продумал все варианты, какие может предпринять противник, конечно, поработала разведка, и все-таки нужны были особая интуиция и риск, чтобы именно туда, куда Манштейн двинет свои войска, стянуть чуть ли не всю артиллерию фронта и открыть такой сумасшедший огонь, который сорвал попытку прорыва к Па-улюсу. Участник Сталинградского сражения писатель Ю. В. Бондарев, в то время молодой артиллерист, получивший две медали "За отвагу", рассказывал, что Рокоссовский приказал поставить пушки вплотную, ствол к стволу. Манштейн не прошел, и армия Паулюса прекратила свое существование.
Говорят, после победы под Сталинградом одним из первых ему прислал поздравления начальник тюрьмы, где он сидел в конце тридцатых годов. "Рад стараться, гражданин начальник!" - ответил ему Рокоссовский.
"Когда мы прибыли из Сталинграда, - рассказывал Голованов, - нас принял Сталин, это после завершения операции "Кольцо", всех поздравил, пожал руку каждому из командующих, а Рокоссовского обнял и сказал: "Спасибо, Константин Константинович!" Я не слышал, чтобы Верховный называл кого-либо по имени и отчеству, кроме Б. М. Шапошникова, однако после Сталинградской битвы Рокоссовский был вторым человеком, которого Сталин стал называть по имени и отчеству. Это все сразу заметили. И ни у кого не возникало сомнения, кто самый главный герой - полководец Сталинграда...
А Рокоссовский принял новое назначение - он стал командующим войсками вновь созданного Центрального фронта, которому предстояло сыграть решающую роль в битве на Курской дуге. Рокоссовский был уверен, что именно здесь решится исход кампании 1943 года, ждал немецкого наступления и тщательно готовил оборону, чтобы противник попытался использовать, казалось бы, выгодную для него ситуацию. Он написал докладную Сталину, его поддержал Жуков, и было принято решение о преднамеренной обороне. Не все в военном руководстве были согласны с таким решением.
"Например, Н. Ф. Ватутин и Н. С. Хрущев, член военного совета Воронежского фронта, предлагали нанести упреждающий удар по противнику, а проще говоря, первыми начать наступление на этом направлении, -пишет Голованов, - что несколько колебало уверенность Верховного в принятом им решении вести здесь оборонительные действия. Бывая у него с докладами, я слышал сомнения в том, правильно ли мы поступаем, ожидая начала действий со стороны немцев. Однако такой разговор обычно кончался так: "Я верю Рокоссовскому!"
С приближением лета нарастала напряженность. Чьи нервы крепче? Разведка давала, казалось бы, абсолютно точные данные о начале наступления, но названные числа проходили, а никаких наступательных действий противник не начинал. Прошел май. Опять всплыли разговоры об упреждающем ударе. Рокоссовский переживал, как бы в Ставке не приняли такое решение. Соот-. ношение,сил было примерно равным, и преимущество будет на стороне обороны...
В конце июня разведка донесла, что противник начнет наступление второго июля. Но ни второго, ни третьего,, ни четвертого июля ничего не произошло. Напряжение росло.
В ночь на пятое июля Голованов был на докладе у Стали-на. Выслушав доклад, Верховный начал говорить о напряженном положении на Центральном фронте, о Рокоссовском и его предложении. "Неужели Рокоссовский ошибается? вдруг с каким-то сожалением сказал Сталин, и, помолчав, добавил: - У него там сейчас Жуков".
"Из этой реплики, - вспоминает Голованов, - мне стало ясно, с какой задачей находится Георгий Константинович у Рокоссовского. Было уже утро, когда я собирался попросить разрешения уйти, но раздавшийся телефонный звонок остановил меня. Не торопясь, Сталин поднял трубку ВЧ. Звонил Рокоссовский. Радостным голосом он доложил:
- Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!
- А чему вы радуетесь? -спросил несколько удивленно Верховный.
- Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин! - ответил Константин Константинович".
Рокоссовский потом рассказывал Голованову, что в ночь на пятое июля ему стало ясно: немцы сейчас начнут наступать. Жуков, которому доложили о сведениях, полученных от пленных немцев, поручил Рокоссовскому действовать по собственному усмотрению. За сорок минут до указанного пленными времени начала наступления Рокоссовский приказал открыть огонь из пятисот орудий, четырехсот шестидесяти минометов и ста реактивных установок. Это было в два часа двадцать минут, и только в четыре тридцать противник после нашего ураганного огня начал артподготовку, а в пять тридцать перешел в наступление.
Когда немцы перешли в наступление, у меня будто гора с плеч свалилась, - сказал Константин Константинович.
А Сталин скажет так: "Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила ее перед катастрофой". :
Что-то гордое согревает душу, когда под музейным стеклом читаю текст ультиматума, направленного гарнизону одного из немецких городов: "Я, маршал Рокоссовский, наголову разгромивший ваши войска под Сталинградом и Курском"... Это писал наш полководец,: именем лашей страны, на государственном языке нашего народа...
Немцы давали прозвища нашим полководцам. Был, например, "генерал Паника"... Рокоссовского враги прозвали "генерал Кинжал" - победу он добывал на острие кинжала, кото рый, углубляясь в противника, окончательно лоражает его.
Есть старая фотография -два молоденьких конника, Жуков и Рокоссовский, у которых все впереди - и страшные испытания, и мировая слава. Ратная служба их проходила вместе, и вот едут рядышком комдив Рокоссовский и комполка Жуков. И хрть долго, наверное, их будут сравнивать, оба достойны. Видно, прав В. М. Молотов, который сказал мне как-то: "По характеру для крутых дел Жуков больше подходил. Но Рокоссовский при любом раскладе в первую тройку всегда войдет. А кто третий - надо подумать..."
Можно противопоставлять и спорить, кто лучше. Во всяком случае, каждый не хуже, ибо оба - наша ратная слава. И это ярчайшим образом продемонстрировал Парад Победы. "Я убежден, -говорил Голованов, - что в душе Сталин хотел бы назначить принимать Парад Рокоссовского, но умом назначил Жукова. Рокоссовскому как лучшему из лучших командующему фронтами было предоставлено право командовать Парадом Победы на Красной площади. И встретились опять два выдающихся полководца нашего времени - Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский - уже не на поле брани, а празднуя Победу. Один принимал парад, другой командовал им"...