Картина Сарториуса(36): Ли Меллон в Сан-Хосе
Нас оглушило. Ли Меллон увел его из будки. Он был в полном раздрае. Все молчали. Мы не могли говорить, а звезды над морем безмолвны всегда. Им так положено.
Элизабет опять смотрела на огонь. Элайн сидела. Мы ждали Ли Меллона. Ждали звезды. Ждала Элизабет. Ждала Элайн. Я и само ожидание тоже ждали вместе со звездами, только они к этому привыкли за долгое, долгое время.
— АМИГО МЕЛЛОНУ — УРА! — кричал из соседней будки Рой Эрл.
— ЗАТКНИСЬ, ПСИХ!
— АМИГО МЕЛЛОНУ — УРА!
— ПСИХ!
Снова тишина и звезды над нами… Элизабет молчит.
— Кофе? — спросила Элайн, пытаясь извлечь из окружащего мира хоть каплю реальности. Это напомнило мне французского повара, который собрался что-то варить из двуглавого драконьего лука.
— Хорошо бы, — сказал я, стараясь ей немного помочь, потому что сам хотел реальности. То, что есть у нас сейчас, не самое худшее. Но реальность лучше.
Элайн сварила кофе. Я ей не помогал.
Я представлял себе Ли Меллона — единственного в мире психиатра Конфедерации: обученного в Цюрихе, завернутого в полковое знамя, «Мэрилэнд! — мой-Мэрилэнд!» — психиатра из Биг Сура со всеми его снами и этой странной реальностью.
Элизабет смотрела на огонь, а у кофе Элайн появились нервозные черты. Напиток ее раздражал.
— ТЫ ПСИХ! — прорезал темноту голос Амиго Меллона. Да, психиатрия в действиии — галантный, снискавший лавры и увенчанный лаврами психиатр выводит на тропу света очередной больной мозг.
— Кажется, там что-то не так, — сказала Элизабет.
Звезды ничего не говорили. Они ждали. Мой кофе превратился в полярного медведя-альбиноса — стал холодным и черным. Я вылил его в пруд.
Потом появился Ли Меллон. Вид у него был усталый. В руках он держал виски, по бутылке в каждой. Он предложил нам выпить, и виски разнеслось вокруг, как звуки военного марша.
— С таким же успехом можно было оставить ему заряженный пистолет, — сказал Ли Меллон. Парень совершенно не в себе. С ним можно обращаться только как с психом. Тогда он реагирует, потому что на самом деле псих.
— Его несет, — сказал я.
— Да, — сказали женщины.
Виски подействовало. Жаль, что нельзя предложить выпить звездам. Глядя сверху на смертных, они наверняка время от времени нуждаются в выпивке, особенно такими ночами, как эта. Мы пьянели.
— Кто он такой? — спросил я.
— Он появился здесь полгода назад, — сказал Ли Меллон. — Та же история. Прожил три дня. Бешеный, как гремучая змея в жару, настоящий динго. Я поехал с ним в Сан-Хосе. По пути мы застряли на два дня в непентском кабаке. Он оставил там $2,000, и только после этого мы добрались до Сан-Хосе.
— Семейство, когда увидело меня, чуть не усралось. Они точно такие, как он говорит. Плохо.
— Он собирался отдать мне грузовик, который стоял у него в гараже. Конура что надо: три этажа, газон, цветочки. Япошка-садовник. Знаете эти фешенебельные горки за Сан-Хосе, где крутятся большие деньги.
— Я прожил у него месяц. И будь я проклят, если от меня был какой-то толк ему и его ебнутой семейке. Мне нужен был только этот чертов грузовик.
— Я торчал у него месяц, пил вино, которое он таскал ящиками, и слушал пластинки. Он водил меня по ресторанам. Кормил, поил. Он не приставал и не пытался клеиться.
— Я выпил, наверное, десять ящиков очень хорошего вина. Я остопиздел всему семейству. У него была сотня колонок. Я врубал их на полную мощность, так что дом рыдал. Мне нужен был только распроклятый ебаный грузовик.
— Рой выложил две тысячи на разные модные штучки, вино, консервированных раков и прочее говно. Я получал все, что угодно, кроме ебаных ключей от машины.
— Я ходил в гараж и разглядывал грузовик. Смотрелся он клево. Парень был совсем не в себе. Натуральный псих. Почти такой же, как сейчас. Обращаться с ним можно было только как с психом: заткнись, сядь, иди поссы, и так далее.
— Дочка бесилась, когда я кричал ее отцу «ЗАТКНИСЬ, ПСИХ!» Однажды утром я отсыпался после вина, когда меня вдруг разбудила его жена. Она сказала: «Пора уходить. Я только что позвонила в полицию. У тебя есть ровно одна минута, забулдыга».
— Я стал искать Роя. Естественно, его не было. Наверное, за ним кто-то присматривал, так что я остался на бобах: ни грузовика, ничего.
— Я был так пьян, что забыл штиблеты. Перся обратно босиком. Еле поймал машину. В конце концов, ехал в кузове на навозе, весь в дерьме.