— Знаешь, что? — сказал я.
— Что?
— Когда в следующий раз услышишь, как что-то стучит, сделай милость, не обращай внимания.
— Хорошо. — И нас стало укачивать. Опять собрались облака, горячее солнце не светило в окна и не мешало нам спать.
Проснулись мы уже к вечеру.
— Я хочу трахаться, — сказала Элайн.
Хорошо. Я трахал ее, но мысли мои были далеко. Понятия не имею, где они были.
Когда мы подошли к будке, там нас ждала Элизабет. Она была очень красивая.
— Доброе утро, — сказала она.
— Где Ли? — спросил я.
— Пошел за Роем.
— Куда?
— Не знаю. Он его куда-то положил.
— Где он мог его положить? — спросила Элайн.
— Не знаю, но Ли сказал, что он больше не будет устраивать пожаров. Рой там когда-то уже был, он говорил: 'Я не хочу туда идти'. Но Ли сказал, что сейчас будет не так плохо, как в прошлый раз. Ли сказал, что можно взять одеяло. Вы что-нибудь понимаете? — спросила Элизабет.
— Интересно, где это? — сказал я. — Здесь не так много мест, где можно положить кого-то спать.
— Я не знаю, — сказала она. — Вон они идут.
Ли Меллон и Рой Эрл поднимались по тропинке, ведущей от нижней будки, и о чем-то говорили.
— Ты был прав, Амиго Меллон, — сказал Рой Эрл. — Не так плохо, как в прошлый раз. С одеялом действительно лучше.
— А что я говорил? — сказал Ли Меллон.
— Да, но я не верил.
— Нужно доверять людям, — сказал Ли Меллон.
— Очень тяжело доверять людям, если они хотят упрятать тебя в дурку, — сказал Рой Эрл.
Они подошли ближе.
— Доброе утро, — бодро сказал Рой Эрл. Он двигался так, словно все его мышцы были напряжены, но голова сегодня, похоже, пребывала в неплохой форме.
— Привет, — сказал Ли Меллон. Он поцеловал Элизабет в губы. Они обнялись.
Я смотрел в пруд на аллигаторов. 75 процентов их глаз таращились на меня.
Мы стали завтракать.
Рой съел вместе с нами обильный завтрак и стал снова сходить с ума. Будто пища провоцировала его безумие.
— Никто не найдет мои деньги, — сказал Рой Эрл. — Я их закопал.
— Иди ты на хуй со своими деньгами, — сказал кто-то: я.
Рой начал рыться среди уложенных вокруг очага камней и под одним что-то нашел. Это что-то было завернуто в полиэтилен.
Рой развернул пакет, внимательно рассмотрел, улыбнулся и сказал:
— Похоже на марихуану.
Ли Меллон подошел поближе.
— Дай посмотреть. — Он тоже стал разглядывать. — Это орегано [39] , - сказал он Рою Эрлу.
— А по-моему, марихуана.
— Это орегано.
— Готов спорить на $1,000, что это смалка, — сказал Рой Эрл.
— Нет, орегано. Очень вкусно со спагетти, — сказал Ли Меллон. — Я отнесу его на кухню. Пригодится, когда будем варить спагетти.
Ли Меллон унес смалку на кухню. Рой Эрл пожал плечами. Остаток дня прошел спокойно. Элизабет была прекрасна. Элайн нервничала. Рой Эрл все глубже погружался в наблюдение за аллигаторами.
Весь день до самого заката он смотрел на них и изумленно улыбался. ВДРУГ он выпучил глаза и произнес голосом, в котором были землетрясение, чума и апокалипсис:
— БОЖЕ МОЙ, ТАМ АЛЛИГАТОРЫ!
Ли Меллон повел его прочь. Рой Эрл был не в себе.
— Там аллигаторы. Там аллигаторы. Там аллигаторы, — повторял он снова и снова, пока мы не перестали вообще слышать его голос.
Ли Меллон увел его туда, где держал раньше. Я не знал, куда. Я не хотел даже думать об этом: флаг Конфедерации над Цюрихом.
Он заметил продирающихся через бурелом федералов. Он бросился на землю и притворился мертвым, хотя с таким же успехом он мог быть мертвым и притворяться живым. Федералы были так перепуганы, что никого вокруг не видели. Тем более, что ни у одного из них не было оружия. Они выкинули свои ружья и теперь искали конфедератов, чтобы сдаться. Но Августас Меллон об этом не знал и лежал, делая вид, что глаза его закрыты навсегда, а дыхание остановилось до конца времен.
Ли Меллон поплыл! Не гони волну
Ли Меллон вернулся без Роя Эрла.
— Тихий, как постельный клоп.
— Где ты его оставил? — спросил я.
— Не волнуйся. С ним все в порядке, от там любуется морем. Кроме всего прочего, он псих. Спалит весь Биг Сур. С ним все в порядке. Не волнуйся.
— Аналитическая психология а-ля доктор Юнг, — сказал я.
— Ничего смешного, — сказал Ли Меллон. — С ним все в порядке. Я о нем позаботился.
— Ладно, — сказал я. — Ты здесь начальник.
— Тогда не позволите ли мне принести немного травки? Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием покурил. Немного смалки. А?
— Да, хорошо бы.
Ли Меллон ушел на кухню и полез туда, где лежали специи.
— Значит то, что нашел Рой — действительно марихуана? — прошептала Элайн.
— Ага, — сказал я.
— Ли Меллон знает, что делать, правда?
— Еще бы. Ты когда-нибудь курила?
— Нет, — сказала она.
— Ах, травка, — сказал Ли Меллон, появляясь из кухни с целлофановым пакетом в руках.
— Ах, страшный наркотик. Порождение дьявола. Как нехорошо, — сказал он. — Я был добропорядочным прихожанином, пока не связался с этим дерьмом. Давайте покурим.
— Я ни разу не пробовала, — сказала Элайн. — На что это похоже?
— Сюда! Сюда! — кричал Ли Меллон, словно ярмарочный зазывала. — Тур на травы! Тур на травы! Свежие туры на травы! Читайте! Знаменитый девяностолетний философ арестован в наркотическом притоне! Утверждает, что считал это треской! Читайте! Танжер! Танжер! Албания!
Элайн хохотала. Элизабет улыбалась. Я что-то с трудом припоминал, а Ли Меллон достал газету, высыпал на нее траву и превратился в ювелира: он выуживал из травы стебли и семена до тех пор, пока она не стала мягкой и однородной.
— Ах, травка, — снова и снова повторял Ли Меллон. — Травка. Травка. Мамочка меня предупреждала. Духовник говорил, что от нее гниют кости в мозговых клетках. Папочка поставил меня как-то на колени и сказал: перестань рыться на сеновале, сынок; наша корова снесла сегодня утром яйцо, а кролик нацепил на себя седло. Ах, травка. Травка.
Я никогда раньше не курил с Ли Меллоном, и это обещало быть интересным. Травяной дьявол, похоже, знал, что к чему.
С аптечной точностью он свернул косяк, поджег его и протянул юной леди Конфедерации; она глубоко затянулась и передала косяк Элайн. Элайн явно не знала, что с ним делать.
— Втягивай дым в легкие, — сказал я. — И держи сколько можешь.
— Понятно, — сказала она.
Она сделала, как я сказал. Послушная девочка — и протянула мне. Я заполнил легкие дымом и отдал обратно Ли Меллону, косяк пошел по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, по кругу, пока мы не оказались там — выше воздушных змеев.
После пятого косяка Ли Меллон начал смеяться, он смеялся и ничего не говорил.
— Это очень здорово, — сказала Элайн. — Но я ничего особенного не чувствую. Ничего революционного. — Пока она все это говорила, взгляд ее не отрывался от огня.
Элизабет стала похожа на бесконечного лебедя. Я хочу сказать, что лебединость не ограничивалась пределами ее тела, а заполняла всю комнату.
— Как хорошо, — сказала она.
Ли Меллон хохотал, как дьявол, он собрал и порвал пустые трубочки косяков, потом стал жевать обугленные обрывки бумаги, очень тщательно, потом перетасовал, словно колоду карт, уцелевшие обрывки, слепил из них бомбардировщик В-17, потом поджег его, как в воздушном бою над Берлином, и всех нас унесло на небеса.
Элайн, не отрываясь, смотрела на огонь. Элизабет перебирала волосы и разглядывала Ли Меллона, который смеялся, как дьявол.